Американская трагедия

In the course of a day or two, again he found this death house was not quite like that either - not all terror - on the surface at least.	Но прошел день или два, и он убедился, что не все в Доме смерти так мрачно, как ему показалось сначала; не все в нем сплошной ужас, по крайней мере внешне.
It was in reality - and in spite of impending death in every instance, a place of taunt and jibe and jest -even games, athletics, the stage - all forms of human contest of skill - or the arguments on every conceivable topic from death and women to lack of it, as far at least as the general low intelligence of the group permitted.	В самом деле, несмотря на близость смерти, тяготевшую над каждым обитателем, здесь шутили, смеялись, насмешничали, даже играли, спорили на все мыслимые темы - от смерти до женщин и спорта, состязались в разных видах остроумия или его отсутствия, - все это применительно к довольно низкому общему уровню развития.
For the most part, as soon as breakfast was over -among those who were not called upon to join the first group for exercise, there were checkers or cards, two games that were played - not with a single set of checkers or a deck of cards between groups released from their cells, but by one of the ever present keepers providing two challenging prisoners (if it were checkers) with one checker- board but no checkers.	Сейчас же после завтрака те, кто не попадал в первую очередь на прогулку, принимались обычно за шашки или карты. Это не значит, что играющие выходили из своих камер и усаживались вдвоем за одной доской или сдавали партнерам карты из одной колоды: нет, просто тюремщик вручал каждому любителю шашек доску, но без фигур.
They were not needed.	В них не было надобности.
Thereafter the opening move was called by one. "I move from G 2 to E 1"- each square being numbered - each side lettered.	Один из игроков объявлял ход; f2-e1. Г оризонтальные ряды клеток обозначались цифрами, а вертикальные - буквами.
The moves checked with a pencil.	Ходы отмечали карандашом.
Thereafter the second party - having recorded this move on his own board and having studied the effect of it on his own general position, would call: "I move from E 7 to F 5."	Второй игрок, отметив на своей доске ход противника и изучив, как он отразился на его положении, в свою очередь, объявлял: e7-f5.
If more of those present decided to join in this - either on one side or the other, additional boards and pencils were passed to each signifying his desire.	Если находились охотники принять участие в игре на стороне того или иного из сражающихся, каждому тоже приносили доску и карандаш.
Then Shorty Bristol, desiring to aid "Dutch" Swighort, three cells down, might call: "I wouldn't do that, Dutch.	И тогда можно было услышать голос, скажем, "Коротышки" Бристола, заинтересованного в победе "Г олландца" Сунгхорта, который сидел за три камеры от него: - Не советую, Голландец.
Wait a minute, there's a better move than that."	Погоди минутку, тут можно лучше пойти.
And so on with taunts, oaths, laughter, arguments, according to the varying fortunes and difficulties of the game.	И игра продолжалась под крики, насмешки, хохот, споры по поводу каждого промаха или удачи.
And so, too, with cards.	Так же играли и в карты.
These were played with each man locked in his cell, yet quite as successfully.	Здесь тоже каждый партнер оставался запертым у себя в камере, однако интерес игры от этого не страдал.
But Clyde did not care for cards - or for these jibing and coarse hours of conversation.	Но Клайд не любил карт и не находил удовольствия в грубой болтовне, длившейся часами.