Американская трагедия

Perhaps it would prove of value as a lesson.	Это может послужить ему полезным уроком.
The way of the transgressor.	"Пути беззаконных..."
And so it was handed to him at the close of a late fall day - after a long and dreary summer had passed (soon a year since he had entered here).	А потому как-то под вечер - дело было осенью, сменившей долгое томительное лето, и уже шел к концу год пребывания Клайда в тюрьме - ему принесли это письмо.
And he taking it.	Он взял его в руки.
And although it was typewritten with no date nor place on the envelope, which was postmarked New York - yet sensing somehow that it might be from her.	И хотя оно было написано на машинке и не имело ни даты, ни обратного адреса (только почтовый штемпель был нью-йоркский), он мгновенно почувствовал, что это от Сондры.
And growing decidedly nervous - so much so that his hand trembled slightly.	И сразу же разволновался - даже рука, державшая конверт, слегка задрожала.
And then reading - over and over and over - during many days thereafter:	Потом прочел строчки, которые много дней после этого перечитывал без конца:
"Clyde - This is so that you will not think that some one once dear to you has utterly forgotten you.	"Клайд! Эти строки пишутся для того, чтобы вы не думали, будто та, которая была вам дорога когда-то, совсем вас забыла.
She has suffered much, too.	Она тоже много выстрадала.
And though she can never understand how you could have done as you did, still, even now, although she is never to see you again, she is not without sorrow and sympathy and wishes you freedom and happiness."	И хотя она никогда не доймет, как вы могли сделать то, что сделали, все же и сейчас, хотя вы с ней никогда больше не увидитесь, она жалеет вас и желает вам свободы и счастья".
But no signature - no trace of her own handwriting.	Без подписи - без единого следа ее руки.
She was afraid to sign her name and she was too remote from him in her mood now to let him know where she was.	Она побоялась подписать свое имя и внутренне уже настолько отдалилась от него, что не захотела даже сообщить, где она теперь.
New York!	Нью-Йорк?
But it might have been sent there from anywhere to mail.	Но письмо могло быть написано где угодно и только отправлено из Нью-Йорка.
And she would not let him know - would never let him know - even though he died here later, as well he might.	И он никогда не узнает... никогда не узнает... даже если умрет в этих стенах, что легко может случиться.
His last hope - the last trace of his dream vanished.	Рухнула его последняя надежда, последний проблеск его мечты.
Forever!	Конец!
It was at that moment, as when night at last falls upon the faintest remaining gleam of dusk in the west.	Так бывает, когда ночь гасит последнюю слабую полоску света над горизонтом.
A dim, weakening tinge of pink - and then the dark.	Неясный розоватый отблеск - и затем полный мрак.
He seated himself on his cot.	Он присел на койку.
The wretched stripes of his uniform and his gray felt shoes took his eye.	Полосатая ткань его жалкой одежды и серые войлочные туфли привлекли его взгляд.