Amor legendi, или Чудо русской литературы

Так выглядит рецепция «Обломова» и преломление этого романа Гончарова в романах немецкоязычных авторов. Наряду с этим аспектом есть и другая область рецепции творчества Гончарова, представляющая определенный интерес. Два немецких драматурга создали инсценировки по мотивам романа Гончарова: это один из известных в Германии современных авторов Франц Ксавер Крётц (род. 1946), а также менее известный и еще довольно молодой драматург Йорг Михаэль Кёрбль (род. 1950). Как в сценической версии Крётца, так и в пьесе Кёрбля, появившейся в 1996 г., действие перенесено в наши дни. Оба драматурга, однозначно стоящие на принципах режиссерского театра с его трансформациями и модернистскими устремлениями, весьма вольно обращаются с текстом Гончарова. Рамки небольшой по объему статьи не позволяют мне подробно остановиться на этих двух пьесах.

Перехожу к заключительной части моей статьи. Я надеюсь, что мне удалось показать, как много еще предстоит сделать гончароведению в немецкоязычных странах. Важнейшими задачами при этом, на мой взгляд, являются следующие:

1) необходимо исправить ошибки в имеющихся переводах романов Гончарова или заменить последние абсолютно новыми переводами;

2) все документально-публицистические тексты Гончарова, в первую очередь его эссе и письма, должны быть переведены на немецкий язык и опубликованы;

3) необходимо проведение более интенсивных научных исследований. Давно уже пора издать монографию о жизни и творчестве Гончарова, а также в рамках серьезного и подробного исследования рассмотреть особенности рецепции его произведений в немецкоязычных странах. В последнем должна быть учтена и проблематика книжных иллюстраций (среди них и комиксов!) и других форм представления героев Гончарова в изобразительном искусстве[631].

Только после того, как будут выполнены хотя бы некоторые из этих условий, Гончаров и его «Обломов» смогут вырваться из плена устоявшихся клише, снижающих истинную ценность писателя и его главного героя.

«Новые темы» в старом «Обломове»

Великим романам XIX в. периодически предъявляются упреки в том, что они «не новы» по своим структуре, составу персонажей и тематике, как будто «новизна» является приоритетным свойством высокого искусства. Там, где рекламируется авангард, все предшествующее автоматически получает статус арьергарда. Все, что осталось сзади на каждой полосе обгона, немедленно клеймится как якобы «устаревшее». Иногда и роман И.А. Гончарова «Обломов» считается «устаревшим», и, значит, «скучным». Действительно, реалистическая манера повествования с ее широкой и ясной типизацией, недвусмысленной вещно-временнóй символикой, классически простой архитектоникой и аукториальной подачей смыслов, которые дополнительно могут быть уточнены по переписке и статьям Гончарова, далека от экспериментального и «инновационного» искусства открытых романных построений. Тем не менее роман «Обломов» способен предъявить своему исследователю целый ряд проблем, которые начиная с XX в. и до последнего времени являются излюбленными темами научного дискурса. Вот лишь несколько скромных наблюдений.

I. Об-Ломов – современный «лишний человек»?

В русских былинах встречается говорящее имя героя «Ломов» («ломающий»). Это весьма показательное имя собственное, которое содержит в себе и обобщающий характерологический потенциал, временами всплывает и позже в русских художественных текстах. Например, в чеховском фарсе «Предложение» (1889) действующим лицом является «упитанный» помещик Иван Васильевич Ломов, неотесанный и бестактный «сердцеед», который, сообразно с законами жанра, представлен как гипертрофированно-одномерное существо[632].

Из этого факта следует вывод: имевшие место попытки этимологизации фамилии «Обломов» на основе слова «облый» (круглый, мягкий, приятный), скорее всего, несостоятельны[633]. Подобные интерпретации преследуют апологетическую цель изготовления из Обломова чего-то вроде «положительного» (во всяком случае, симпатичного) героя. Об-Ломов, человек-обломок – это некая противоположность Ломова, который делает обломки из других людей. Люди-обломки способны вызвать сочувствие (sym-pathia[634]), ведущее к благосклонности, и тем вернее, если они – как и Обломов – достойны любви и обладают значительным проективным потенциалом. Психологи в таких случаях прибегают к понятию «инфантильный архетип».