Андрей Соболь: творческая биография

В романе «Бред» А. Соболь, по свидетельству современников, сам бывший постоянным заложником психических расстройств³⁶, демонстрирует целый спектр измененных состояний сознания и связанных с ними бредовых представлений: от внезапной истерики Танюши до горячечного бреда Богодула, от полубреда-полугрез Натальи до систематизированного бреда Познякова, приведшего к формированию в его сознании сверхценных идей. При этом автор рассматривает их не только в статике данного результата, но и в динамике процесса их зарождения и развития.

Первой обнаруживает неустойчивость психики Танюша — внучка бабушки Таисьи и дочь Якова Тимофеевича, хозяев, у которых Позняков снимает флигель в Битире. Танюша незаметно для себя влюбляется в Георгия Николаевича, а когда отец в очередной раз, как каждый год в ярмарочное время, заговорил о возможных женихах, «затряслась Танюша, захлебываясь криком, слезами, смехом, — все вместе… и бабушка Таисия, всплеснув руками кинулась снимать Василия Блаженного, святого исцелителя от горячки, и долго-долго, почти до вечерних звезд не умолкал плач, как и не переставали твердить пересохшие, горячие губы: „не хочу, не хочу“» (27). Здесь перед нами типичный нервный срыв, вызванный стрессовой ситуацией, спровоцировавшей истерику. Временное помешательство героини сравнительно быстро (в течение вечера) проходит, «вместе с высохшими слезинками, блеском своим напоминающими весеннюю росу, которая появляется перед каждой зарей и пропадает после каждого горячего солнечного луча» (28). Эта параллель между слезами, маркирующими нервный срыв Танюши, и весенней росой, исчезающей при свете дня, наводит на мысль об очистительной, благотворной функции подобного припадка, в котором вырываются наружу загнанные глубоко внутрь подсознательные желания и чувства героини, и вслед за которым приходит безмятежное успокоение. Существенную роль в нейтрализации нервного срыва играет бабушка, заставляющая Танюшу «поклоны отбивать, за грехи» (28). Монотонное, повторяющееся действие приводит к тому, что «между пятьюдесятью первым и вторым» Танюша заснула «тут же на коврике» (28). Нервный срыв Танюши разрешается благополучно, благодаря участию бабушки. Но эта первая экспликация бреда в романе остается единственным примером нервного срыва, не имевшего существенных негативных последствий, оставаясь лишь незначительным эпизодом, призванным ввести в повествование мотив неразделенной, отверженной или попросту незамеченной любви; о его служебности в данном случае говорит и стилистическая однородность этого фрагмента всему остальному тексту.

Психическое состояние основных героев романа более подвержено патологическим изменениям, деформация их сознания и мировосприятия становится не только психологической характеристикой персонажей, но задает определенный стиль повествования. Значимость обретает не только внутренняя, смысловая сторона бреда, но и его формальная выраженность. Если в эпизоде с Танюшей бред описывался повествователем, то по отношению к основным героям романа он передается напрямую. Бред героев вводится в повествовательную ткань текста как дискурс измененного состояния сознания, как реализация психического расстройства, его симптом, обретая статус художественного приема, с помощью которого передается речь героя и раскрывается его состояние.