Ангел мой, Вера

— Всенепременно. Вообрази, устроили у себя общество, которое назвали Славянским, пресерьезное, с настоящим уставом, и желают теперь объединиться с нами, узнав наши цели. Все молоды, поэтому рвутся в бой… думаю, ты среди них найдешь немало родственных душ, — пошутил Сергей. — Вообще, я хочу, чтоб ты их повидал. Ежели ты, глядя на Мишеля, полагаешь, что нынешняя молодежь хуже прежней, то, познакомившись со «славянами», ты переменишь свое мнение, клянусь. Кстати, мой Кузьмин ведь тоже «славянин»… Знаешь, что они недавно вытворили в Саратовском полку? Небось не знаешь, потому что офицеры о том порешили не говорить. Зато солдатская молва, брат, такая штука!.. Я от своих семеновцев знаю то, чего тебе и в три года не узнать.

— Не хвались, лучше рассказывай. А то живу как в лесу — только и радостей, что от тебя.

— В Саратовском полку, знаешь, завелся свой Шварц — командир первой роты. Не стало никакого терпения… «Славяне» постановили роту взбунтовать. Сказано — сделано. Кузьмин и с ним еще юнкер Саратовского полка, по фамилии Шеколла, на другой же день отправились к солдатам, поговорили с ними, уж не знаю о чем, но факт налицо: рота отказалась повиноваться командиру. Он с перепугу, что до него доберутся, спрятался в балагане у полковника, а тот побежал уговаривать солдат, обещал разобрать все жалобы и сменить ротного. Враз никакого недоброжелательства не стало. Вот, пожалуйста, тебе пример того, что можно любое неудовольствие решить миром, ежели не бояться ежеминутно вмешательства власти и самому не употреблять насилия.

— И что же, сдержал полковой командир слово?

— Вполне, и в тот же день.

— Это, стало быть, солдатам насилие употреблять можно, а командирам нет? Вот они и примутся всякий раз бунтовать, чуть что не по нраву, никакого порядку не станет, — с сомнением произнес Артамон, которому эта история чем-то смутно не понравилась. — А ну как, Сережа, они и против тебя взбунтуются, ежели что выйдет не по-ихнему?

Сергей поморщился:

— Пустое. Если ты под «порядком» понимаешь муштру и шагистику, то к черту такой порядок. Я первый стою на том, чтобы его порушить…

— Но вообще, ежели у этих «славян» и вправду слово с делом не расходится, как ты уверяешь, я уже готов их полюбить, — с улыбкой сказал Артамон.

Компания «славян» явилась к Сергею, когда у того уже были все в сборе — Тизенгаузен, Швейковский, Мишель Бестужев, еще несколько человек, которых Артамон увидал здесь впервые: Враницкий, Фролов, командир 5-й конной роты Пыхачев, Нащокин…

Гости стали представляться.

— Прапорщик Киреев.

— Поручик Горбачевский.

— Подпоручик Андреевич.

— Поручик Веденяпин 1-й.

— Майор Спиридов.

— Подпоручик Борисов 2-й…

Оказавшись в обществе полковников и подполковников, «славяне» поначалу смущались и говорили скучными, деревянными голосами. Артамон смотрел на них во все глаза: перед ним была та неведомая лучшая молодежь, которую сулил ему Сергей и которая, по заверениям кузена, должна была искоренить в его сердце неприязнь к Мишелю Бестужеву. Словно забыв, что не ему здесь играть роль хлебосольного хозяина, он первым поднялся, протянул руку невысокому рябоватому юноше — подпоручику Борисову — и весело крикнул:

— Ну, что же вы?.. Садитесь. Прошу попросту, без чинов! Пришли в гости и жмутся в дверях. Сережа!.. Да усаживай же ты их. Поехали бы к нам, я бы показал, как кавалерия гостей принимает!

Сергей заговорил со «славянами» — те, преодолев первоначальное замешательство, отвечали умно и бойко. Добродушное снисхождение на лицах старших постепенно сменялось искренним вниманием. Артамон заметил, что негласным руководителем приехавших «славян» считался серьезный и застенчивый Борисов. Хотя он и говорил не более других, прочие посматривали на него, когда требовалось одними устами выразить общее мнение. Сергей, почувствовав это, но не желая смущать молодого человека, обращался словно бы ко всем гостям сразу, хотя на самом деле адресовался в первую очередь к Борисову. «Славяне» оттаяли, заулыбались, стали смелее водить глазами по сторонам и вскоре тоже поизбирали себе фаворитов. Поручик Горбачевский зачарованно смотрел на Сергея, Киреев на Мишеля, Андреевич то и дело останавливал внимательный, чуть печальный взгляд на Артамоне. Сергей напомнил историю Семеновского полка, рассказал про недавний бунт саратовцев, привел еще несколько случаев. Видно было, что на молодых артиллеристов — в основном небогатых и неродовитых, а потому сильно зависевших от произвола начальства — эти рассказы произвели сильное впечатление. Говорили и они сами, жалуясь на невежество солдат, скудоумие командиров, бедность, воровство, несправедливость…

— В Тамбовском полку во время смотра бригадный командир спросил солдат — у кого есть жалобы? Человек десять стали жаловаться на унтеров, на сухари с плесенью. Бригадный вызвал полковника и спросил: «Какого вы мнения об этих солдатах?» Полковник испугался и отвечает: «Скверные солдаты, ваше в-во». — «Ну так велите их пересечь, чтоб впредь были всем довольны, подлецы». Вот тебе и объявили жалобу…