Английская поэзия XIV–XX веков в современных русских переводах (билингва)

Так говорит поэт. И как он воспоет
обратный путь, года супружеского плена?
Расскажет ли он нам, как белая Елена
рожала без конца законных чад и вот
брюзгою сделалась, уродом… Ежедневно
болтливый Менелай брал сотню Трой меж двух
обедов. Старились. И голос у царевны
ужасно-резок стал, а царь — ужасно глух.
«И дернуло ж меня, — он думает, — на Трою
идти! Зачем Парис втесался?» Он порою
бранится со своей плаксивою каргой,
и, жалко задрожав, та вспомнит про измену.
Так Менелай пилил визгливую Елену,
а прежний друг ее давно уж спал с другой.

Перевод В. Набокова

Голос

Моими дивными деревьями хранимый,
лежал я, и лучи уж гасли надо мной,
и гасли одинокие вершины,
омытые дождем, овеянные мглой.

Лазурь и серебро и зелень в них сквозили;

стал темный лес еще теней;
и птицы замерли; и шелесты застыли,
и кралась тишина по лестнице теней.

И не было ни дуновенья…

И знал я в это вещее мгновенье,

что ночь и лес и ты — одно,
я знал, что будет мне дано
в глубоком заколдованном покое
найти сокрытый ключ к тому,
что мучило меня, дразнило: почему
ты — ты, и ночь — отрадна, и лесное
молчанье — часть моей души.

Дыханье затаив, один я ждал в тиши,

и, медленно, все три мои святыни —
три образа единой красоты —
уже сливались: сумрак синий,
и лес, и ты.

Но вдруг —

все дрогнуло, и грохот был вокруг,
шумливый шаг шута в неискренней тревоге,
и треск, и смех, слепые чьи-то ноги,
и платья сверестящий звук,
и голос, оскорбляющий молчанье.

Ключа я не нашел, не стало волшебства,

и ясно зазвучал твой голос, восклицанья,
тупые, пошлые, веселые слова.
Пришла и близ меня заквакала ты внятно…
Сказала ты: здесь тихо и приятно.
Сказала ты: отсюда вид неплох.
А дни уже короче, ты сказала.
Сказала ты: закат — прелестен.
      Видит Бог,
хотел бы я, хотел, чтоб ты в гробу лежала!

Перевод В. Набокова

Небеса