Английские и шотландские баллады

Баллада знает и другие художественные приемы, характерные для народного творчества. Она любит постоянные эпитеты, которые возвращаются всякий раз как поэтический лейтмотив, при назывании того же самого предмета, таковы выражения: «верная подруга», «молочно-белый конь», «молодой сын», «веселый зеленый лес», «русые волосы», «серебряный гребень». Баллада обладает запасом традиционных образов и положений, которые создают особый поэтический стиль: они появляются всякий раз и при всяком сюжете, лишь только действие вступает в соответствующую фазу развития. Девушка сидит в беседке, смотрит в окно, расчесывает русые волосы серебряным гребнем — входит рыцарь, он берет ее за белую руку, дарит ей три поцелуя . Девушка тоскует: кто паденет башмачок на мою прекрасную ножку? Кто натянет перчатку мне на руку? Кто подпояшет меня новой лондонской лептой? Она посылает посла к своему милому, маленького пажа или сокола, наказывает ему, что сказать. Посол спешит, что есть мочи, мосты на реке сломаны, он переплывает реку; добежал до зеленого луга, снял сапоги и побежал; дошел до стены, перескочил через стену; и раньше, чем привратник открыл наполовину ворота, он был уже в зале замка.

Повествование в балладе развивается путем эпических повторений: посол повторяет, например, слова, которые сказала его госпожа.

Но есть в балладе повторения другого рода: сопровождаемые каждый раз соответствующей вариацией, они как бы передвигают повествование со ступени на ступень. В одной разбойничьей балладе поется: «Он взял первую сестру за руку, обернул ее кругом и сказал: «Хочешь быть женой разбойника или умереть от моего ножа?» — «Не хочу быть женой разбойника, лучше умру от твоего ножа!» Он убил эту деву и уложил ее на землю. «Пусть лежит вместе с алой розой!» Он взял вторую сестру за руку, обернул ее кругом и сказал: «Хочешь быть женой разбойника, или умереть от моего ножа?» — «Не хочу быть женой разбойника», и т. д. с тремя сестрами. Такие повторения, носящие характер формулы, особенно характерны для старинного балладного стиля. Такое же значение имеет припев («рефрен»), сохранившийся во многих балладах: иногда неясный по смыслу, потерявший значение и действующий только своей звуковой значительностью, как русское «ой-люли!» (ср. английское: «Ау lally, lilly, lally»); иногда осмысленно подчеркивающий, суммирующий общее настроение баллады, полный лирического настроения, меняющийся сообразно содержанию соответствующей строфы («Так рано, рано ночью!»; «Первоцвет расцветает так нежно!»; «Спеши, любовь, на берег морской — прекрасный цветок Нортумберленда!»).

Ритмическое строение баллады открывает простор для самых своеобразных музыкальных возможностей. В английской и немецкой народной поэзии строение стиха определяется только числом ударений; число неударных слогов между ударными может колебаться (О, 1, 2). Обычная балладная строфа состоит из четырех строк; первая и третья не имеют рьфм и заключают в себе четыре ударения, вторая и четвертая рифмуются и насчитывают по три ударения.

Схема такая:

X — X — X — X —
X — X — X —
X — X — X — X —
X — X — X —

где X означает произвольное число неударных слогов. Абстрактной метрической схемой этой строфы будет четырехстопный ямб, попарно чередующийся с трехстопным (как в русском переводе), но реальный ритм баллады богаче и разнообразнее. Эта гибкость, это богатство и разнообразие ритма, свойственные народному стиху германских народов, проникли вместе с балладой и народной песней в английскую и немецкую романтическую лирику и с той поры составляют основу песенного свободного строения стихов в эпоху литературную.

Язык баллад сильно отличается от той искусственной речи, которая была обычна в поэзии начала XVIII в. Баллады любят слова характерные, индивидуальные, точные, конкретные; они не знают вычурных метафор и риторических фигур, кроме стойких эпитетов, основанных на древней песенной традиции и превратившихся в словесные лейтмотивы; они употребляют охотно слова архаичные, диалектные формы, потому что их возникновение относится к давним годам, а место распространения — пограничные области Англии и Шотландии, где говорят на своеобразном северном наречии. Английские романтики, которые стремились заменить классическую описательную фразеологию словесной точностью (mot propre), словами индивидуальными и характерными, учились этому на балладах; древние, народные, диалектные слова обогатили речь свежими, жизненными, чувственно яркими и красочными выражениями; архаизмы были использованы для передачи исторического стиля, местного колорита, для создания настроения сказочного, временной и пространственной отдаленности.