Английские письма или история кавалера Грандисона

Иногда; и безъ причины сумнваются, Сударыня.

Извинитесь лучше, моя любезная,

Не разсердились ля вы, Сударыня?

Нтъ. Но для чего почитать меня ревнивою?

Вы по правд не имете ни какой причины быть ревнивою. Попечитель мой васъ обожаетъ. Вс согласны въ томъ что вы достойны обожанія. Но для чего огорчаться, что такое дитя, какъ я, взираетъ иногда очами признательности на своего попечителя! А ваши столь прелестные очи всегда столь скоро меня приводятъ въ смущеніе! естьли я сама себя знаю; то я ни что инное какъ молодая невинная двушка. Я люблю своего попечителя, въ томъ не отрицаюсь. Я всегда его любила, вы ето знаете, Сударыня, и естьли позволите мн сказать, любила его гораздо прежде нежели онъ узналъ, что есть въ свт столь прелестная особа какъ вы.

Я подвинула свою работу и прижавъ ее въ своихъ обьятіяхъ говорила: не преставай его любить, дорогая Емилія. Ты не можешь его любить сколько онъ заслуживаетъ. Ты всегда будешь видть, что я стану одобрять столь чистую любовь. Но ревнивость, моя любезная? Ты приписываешь мн ревнивость. Ето мечтается твоему воображенію. Я того только опасаюсь, чтобъ ты, поелику сердечныя движенія изражаются глазами, особливо въ молодыхъ особахъ исполненныхъ невинности, не подала повода тмъ, кои столь же хорошо знаютъ какъ я что приверженность твоя къ опекуну есть дтское уваженіе, приписать оное другаго рода чувствованіямъ, кои бы въ твоемъ сердц, ежели бы стали утверждаться, произвели столь чистое пламя, какого еще никогда не возжигалось въ двическомъ сердц.

О! Сударыня, какія выраженія вы употребляете! Он пронзаютъ мое сердце. Я не могу вамъ изъяснить что въ немъ происходитъ: но со дня на день мое уваженіе къ своему попечителю умножается. Мой попечитель… Такъ, ето есть настоящее мое выраженіе. Я благодарю васъ что вы меня тому научили. Дтское уваженіе, я лучше етаго назвать не могу. И никогда я его столько не почитала какъ теперь, когда вижу съ какою пріятностію, съ какою любовію старается онъ составить благополучіе моей любезной Милади. Однако, Сударыня, чтобъ ничего отъ васъ не скрыть, естьлибъ я была за мужемъ, да не за такимъ, которой бы не во всемъ ему былъ подобенъ; то опасалась бы своей слабости чтобъ вамъ не завидовать: по крайней мр я была бы весьма нещастна.

Не сумнвайся, моя любезная, чтобъ ты, ежелибъ была способна питать въ себ зависть, отъ столь мерзостной страсти не сдлалась нещастною. Но ты никогда не должна принимать услугъ такого человка, въ коемъ не больше усматриваешь любви къ себ какъ и къ всякой другой женщин, которой не будетъ честнымъ по своимъ правиламъ, и которой не видалъ нсколько свта.

Гджъ, Сударыня, найти людей такого свойства?

Положись въ етомъ на попеченіе своего опекуна, естьли глаза твои не такъ скоро обратятся какъ разсудокъ; то врь, душа моя, что онъ сыщетъ теб такого человка, съ коимъ можешь быть щастлива.

О! Сударыня, не опасайтесь ни чего отъ моей опрометчивости: во перьвыхъ по тому что по уваженію моему къ своему попечителю и къ его несравненнымъ качествамъ вс прочіе люди покажутся моимъ глазамъ весьма малы, еще же я столько полагаюсь на его разсужденіе, что естьлибъ онъ протянувъ палецъ сказалъ мн: Емлія, вотъ тотъ человкъ, которой теб приличенъ; то я бы принудила себя любить того, котораго бы онъ мн показалъ. Но мн кажется что мн ни когда не можно будетъ чувствовать склонности къ другому человку.

Времени еще довольно, душа моя. Однако не знаешьли ты одного такого, котораго бы могла предпочесть всмъ другимъ, ежелибъ была въ такихъ лтахъ что могла бы выдти за мужъ?

Я не знаю что отвчать на етотъ вопросъ. У меня есть еще время, говорите вы. Я очень молода: но во всякомъ возраст имютъ свой образъ мыслей.

Я признаюсь вамъ, Сударыня, что человкъ прожившій нсколько лтъ съ Сиромъ Карломъ Грандиссономъ, заслужившій его дружество извданнымъ свойствомъ…

Она остановилась.

Конечно, Бельшеръ?

Бельшеръ, Сударыня. Изъ всхъ мужчинъ, коихъ я знаю, онъ боле всхъ ему уподобляется. Но онъ человкъ пригожій, и я думаю, что видалъ нсколько такихъ женщинъ, коихъ любить можетъ.

Я не думаю, душа моя.

По чему не думаете, Сударыня?

По тому что говоря откровенно, такъ какъ бы желала чтобъ и ты говорила, онъ, какъ кажется мн, оказываетъ теб сколь ты ни молода надлежащее уваженіе и чрезвычайное вниманіе.

Ето изъ уваженія къ моему попечителю. Но какъ бы то нибыло ежели я сохраню дружество моего опекуна и ваше; то мн желать боле нчего не останется.

Приходъ ея попечителя я моего, друга моего, любовника, супруга и всего того, что ни имю драгоцннйшаго на свт, окончилъ сей разговоръ. Я его предаю на ваше разсужденіе, любезнйшая моя; но вывожу изъ онаго весьма основательную надежду.

ПИСЬМО СІХ.

Милади Грандиссонъ къ той же.

3 Февраля.