Анна Каренина

Suppose I am divorced, and Alexey Alexandrovitch lets me have Seryozha, and I marry Vronsky."	Я получаю развод, Алексей Александрович отдает мне Сережу, и я выхожу замуж за Вронского".
Thinking of Alexey Alexandrovitch, she at once pictured him with extraordinary vividness as though he were alive before her, with his mild, lifeless, dull eyes, the blue veins in his white hands, his intonations and the cracking of his fingers, and remembering the feeling which had existed between them, and which was also called love, she shuddered with loathing.	Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила себе его, как живого, пред собой, с его кроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев, и, вспомнив то чувство, которое было между ними и которое тоже называлось любовью, вздрогнула от отвращения.
"Well, I'm divorced, and become Vronsky's wife.	"Ну, я получу развод и буду женой Вронского.
Well, will Kitty cease looking at me as she looked at me today?	Что же, Кити перестанет так смотреть на меня, как она смотрела нынче?
No.	Нет.
And will Seryozha leave off asking and wondering about my two husbands?	Сережа перестанет спрашивать или думать о моих двух мужьях?
And is there any new feeling I can awaken between Vronsky and me?	А между мною и Вронским какое же я придумаю новое чувство?
Is there possible, if not happiness, some sort of ease from misery?	Возможно ли какое-нибудь не счастье уже, а только не мученье?
No, no!" she answered now without the slightest hesitation. "Impossible!	Нет и нет!-- ответила она себе теперь без малейшего колебания. -- Невозможно!
We are drawn apart by life, and I make his unhappiness, and he mine, and there's no altering him or me.	Мы жизнью расходимся, и я делаю его несчастье, он мое, и переделать ни его, ни меня нельзя.
Every attempt has been made, the screw has come unscrewed.	Все попытки были сделаны, винт свинтился.
Oh, a beggar woman with a baby.	Да, нищая с ребенком.
She thinks I'm sorry for her.	Она думает, что жалко ее.
Aren't we all flung into the world only to hate each other, and so to torture ourselves and each other?	Разве все мы не брошены на свет затем только, чтобы ненавидеть друг друга и потому мучать себя и других?
Schoolboys coming--laughing Seryozha?" she thought. "I thought, too, that I loved him, and used to be touched by my own tenderness.	Гимназисты идут, смеются. Сережа? -- вспомнила она. -- Я тоже думала, что любила его, и умилялась над своею нежностью.
But I have lived without him, I gave him up for another love, and did not regret the exchange till that love was satisfied."	А жила же я без него, променяла же его на другую любовь и не жаловалась на этот промен, пока удовлетворялась той любовью".
And with loathing she thought of what she meant by that love.	И она с отвращением вспомнила про то, что называла той любовью.
And the clearness with which she saw life now, her own and all men's, was a pleasure to her.	И ясность, с которою она видела теперь свою и всех людей жизнь, радовала ее.