Annularis (СИ)

Твой лучший друг предал тебя, потому что даже другом тебе никогда не был, а ты предал своего любовника и подставил всех своих близких, обрекая их на полную мук кончину.

— А если я предложу тебе сделку? — не прекращая улыбаться, мягко осведомился Адам. Он поглаживал рукой свой выдающийся живот, как будто намекая на что-то, и Аллен заметил, что стоящий за его спиной Лави коротко кивнул, словно призывал согласиться.

…Согласиться? И еще раз повестись на это?

Какой же бред.

Юноша ухмыльнулся.

— Сделка? А что такого ты можешь мне предложить?

Адам улыбнулся ещё слаще, отчего Аллен всё-таки позволил себе скривиться, и нарочито легко махнул ладонью:

— Свободу всех твоих товарищей, что находятся в этой комнате, — и добавил с довольной усмешкой. — Всё-таки, я хочу поблагодарить тебя за эти шесть лет — они были одними из самых интересных в моей жизни, — доверительно закончил он, введя Уолкера в ступор.

Что?

Свобода?

— И даже те, кто сейчас на Ковчеге, — продолжал Адам проникновенно, словно рассказывал что-то поистине увлекательное и важное, — даже их я не трону. Да-да, — кивнул он, заметив, как дёрнулся Аллен, — даже твоего милого сынишку искать не буду. Невелика потеря, в нём слишком много лишней примеси. Другое дело, детёныш внутри тебя сейча-а-ас, — безумно улыбнулся мужчина, сверкнув одержимостью в серых глазах.

— Это не детеныш, — свирепо прошипел в ответ Аллен, вмиг теряя все остатки своего самообладания. — Это человек — такой же, как ты или я! И никто из нас не может быть предметом для экспериментов! — совершенно вызверился он. — И ты, старый брюзгливый ублюдок, должен хоть когда-нибудь это понять! И я…

— Так ты согласен? — с усмешкой перебил его Адам, наклоняя голову набок и легко прикусывая губу.

Аллен смерил его холодным взглядом, наконец готовый к тому, чтобы сказать об этом, и пробежался языком по верхнему ряду зубов.

— Да. Но сначала ты расскажешь мне про Тики.

Он хотел знать. Он должен был знать.

Потому что… потому что… о боже, как же ему хотелось хотя бы просто увидеть его сейчас!

Что же Адам может сделать с Тики, который сбежал от них, а Аллен… Аллен… Аллен привёл его обратно в их руки.

И осознание тяжёлым обухом ударило по голове, заставляя испуганно замершее сердце рухнуть вниз.

Идиот.

Какой же ты, Уолкер, идиот.

— Пф, юнец глупый, — фыркнул Адам, отмахнувшись, словно от назойливой мухи, — решил вот так просто взять и сбежать, да ещё и блок целый сжёг, — пожаловался он доверительно и вздохнул. — Знаешь, как мать-то его волновалась? Пусть и непутёвый, а сын всё же… Ну да что я тебе говорю — как будто сам не знаешь, что с детьми всегда так, — хохотнул мужчина, мазнув по бледнеющему с каждым новым словом лицу Аллена довольным взглядом. И продолжил, явно получая удовольствие от всего этого спектакля. — Но, хочу сказать, службу он сослужил знатную. Ох! А какое лицо у него было, пока мы сюда ехали! Словами не передать — словно… хм… — задумался он, потерев пальцами подбородок, и сложил губы в трубочку, поглядывая на мертвенно-бледного Уолкера заворожёнными глазами. Словно в ожидании чего-то. — О, словно умер кто-то, точно! Хотя, если память мне не изменяет, в семье целы все, — озадаченно покачал Адам головой, горестно вздохнув. — В общем, такой же неправильный он, как и отец твой, Неа. А ведь я такие планы на Неа строил! — недовольно воскликнул мужчина, и это недовольство было, наверное, первой настоящей эмоцией за весь монолог.

Аллен молчал и не двигался.

Аллен смотрел на Адама расширившимися от ужаса и вины глазами.

Потерял. Потерял своего Тики. Бесследно потерял.

И себя потерял.

Всех потерял.

Так глупо потерял.

— И знаешь, мой дорогой внучек, — улыбнулся Адам, широкими шагами подойдя к Уолкеру вплотную, — теперь он за это поплатится. Точнее, — тонкие губы растянулись в безумный, страшный оскал, и Аллен мелко замотал головой, чувствуя что-то ужасное, — уже платит, узнавая о том, что ты ждёшь детёныша от него, да и кто ты такой — этого, я уверен, никому известно не было, — коротко хохотнул он, смотря, как Уолкер непонимающе хмурит брови. Неверяще. И протянул мягкую пухлую ладонь к его лицу, погладив по щеке в каком-то успокаивающем жесте, больше подходящем для домашних щенков. — О, ну не смотри так, мой дорогой, он же слышит нас прямо сейчас. И даже больше: ви-дит, — выдохнул Адам ему в ухо, заставив вздрогнуть и в понимающем отчаянии судорожно вздохнуть.

Тики был здесь. Он был где-то недалеко. Может, за стенкой или за стеклом — Аллен не сказал бы точно.

И он видел и слышал их. И он теперь все про него знал.

И это было и хорошо, и больно.

— Отпусти его, — непослушными губами выдохнул юноша в лицо мужчине и зажмурился не в силах смотреть на него, потому что начинал всякий раз шарить глазами где-то рядом, где-то поблизости — силился если не найти, то хотя бы предположить, где здесь мог быть Тики. Его Тики. — Отпусти его и остальных — и я верну тебе Ковчег, Адам.