Анод

Никто не рассказал узникам, благодаря кому они отправились на суд, кто спас их от эльфов и кто собрался их защитить перед судом. И сейчас Мирк и Аллорн были крайне удивлены. Ведь волхв считался давно исчезнувшим, и само его появление считалось бы чудом. И тот факт, что легендарный волхв отчего-то решил защитить Мирка, сильно приободрил принца. Теперь в его сердце забрезжил свет надежды, ему на миг показалось, что суд уже закончен, а он снова свободен. Но лишь показалось. В отличие от него, казалось, остальные судьи не были так удивлены. Должно быть, они уже давно получили новость о прибытии волхва.

– Мирк, принц южного королевства, и его друг, Аллорн обвиняются в преступлении, которого до этого не видел Анод. Они нарушили закон, нарушить который не мог ни один из жителей острова. Они уничтожили саму суть Анода, его защиту, поставив все население острова под угрозу, – начал свою речь Ирап, – Признают ли подсудимые свою вину?

Король перевел свой взгляд на узников, в его глазах, казалось, не было презрения или ненависти, как у многих других, присутствующих в зале. Но там не было и сочувствия, или чего-либо подобного ему. А ведь перед ним стоял его родной сын, которого, должно быть, скоро казнят. Но лицо короля не выражало никаких чувств. Должно быть, он оставил их там, в том самом зале, где узнал о бегстве сына, где узнал о его гнусном преступлении, где попробовал отказаться от него, но, наверно, так и не смог отречься от сына до конца. Должно быть, именно поэтому король спрятал все живое, что в нем было. По крайней мере, сейчас, в зале суда.

Теперь все в зале обратили свой взор на принца и его товарища, ожидая их ответа. Конечно, ни для кого не было загадкой, кто именно виноват в разрушении обелиска. И, пожалуй, никто и не ждал, что принц начнет врать и перекладывать вину на кого бы то ни было. Однако все внимательно слушали, казалось, многие даже с интересом.

– Да, – коротко ответил Мирк.

Аллорн лишь кивнул, посчитав слова излишними. Оба были лишены сил, и говорить не хотелось, хоть оба знали, что придется, если, конечно, они хотели выжить.

– Согласно законам Анода, за подобное преступление нарушителя ждет лишь одна участь – смерть, – продолжил Ирап, едва получив ответ, – Однако, прежде чем удовлетворить требования закона, подсудимым предоставляется шанс оправдаться перед высоким судом Анода. А так же, каждый из приглашенных судей имеет право высказаться в защиту подсудимых. Или же подтвердить их вину и проголосовать за смерть виновных.

Было видно, что Ирап все же занервничал. Но не слишком, эту нервозность смог рассмотреть лишь Мирк, который все-таки знал своего отца. Одно он мог сказать точно, отец нервничает, но вовсе не потому, что его сыну угрожает смертная казнь. Нет, отца тревожит что-то другое. Возможно, разрушение обелиска было замечено противником гораздо раньше, чем предполагал Мирк. Ведь пока они были в тюрьме, никаких новостей им узнать не удалось. Стражникам запрещалось разговаривать с заключенными.

Однако, не дожидаясь никаких ответов, Ирап продолжил свою речь. Очевидно, сказанного было мало, чтобы описать всю полноту совершенного преступления, чтобы раскрыть всю ужасающую сущность произошедшего.

– Принц совсем не ребенок, как было принято считать. И вряд ли сошел с ума, как многие полагают. По крайней мере, он не тот юродивый, что будет просить подаяний на улице или же беззаботно улыбаться выглянувшему солнцу. Нет! Он тот самый умалишенный, что готов зарезать всех вокруг себя, свою семью, своих близких и самого себя ради какой-то неестественной, необъяснимой цели. Наша вина лишь в том, что мы позволили ему сделать то, что он сделал. И я… Я не просто огорчен или расстроен. Я пребываю в ужасе от той мысли, что мой собственный сын, сын короля, будущее королевства и Анода, тот, кто должен был взрастить семя победы над врагом, сам стал на сторону этого врага. Предал Анод, предал свой народ, предал отца.

Говоря такую речь, Ирап сохранял внешнее спокойствие, что выглядело несколько неестественно. Однако никто не спешил заметить этого, а уж тем более перебивать короля.

– Говоря о его предательстве, нужно в первую очередь вспомнить, каким трудом далось спасение, какой подвиг был совершен, чтобы сейчас, на этом острове, могли жить люди, эльфы и гномы. Народы Анода могли растить своих детей, не опасаясь вторжения, не опасаясь за жизни своих близких. Народы Анода не жили в страхе, но жили надеждой и верой. Верой в то, что народы обретут достаточно силы и смогут дать отпор врагу, – продолжал Ирап, все еще глядя куда-то прямо перед собой, сквозь дальнюю стену зала. Внезапно он перевел свой взгляд на подсудимого, – И народы Анода не прятались на острове. Народа Анода живут здесь. Здесь наш дом, здесь наша земля. И одной своей глупостью или же злодеянием, чем бы то ни было, ты, принц, лишил нас этого дома. Ты сам себя лишил дома!