Анод

Принца и врага разделяла всего пара сотен шагов. Альбер видел, как последние выжившие пытались спастись бегством, но их настигали всадники, не позволяя убежать. Альбер видел, как лопнула голова одного бедолаги без шлема, когда его ударил проносившийся мимо всадник. Ему даже показалось, что он услышал глухой шлепок и треск разбиваемых костей. Но лишь показалось, ведь шум битвы сливался воедино, и вычленить отдельные звуки было невозможно.

Пространство перед Альбером заполнилось людьми – охрана полководца, маги из Ордена, мелькнула и неуклюжая фигура Палланта. Кто-то буквально закинул принца в седло и хлестнул коня, отчего тот понесся прочь. Прочь от потерянных бродов.

Совершившие атаку кавалеристы, впрочем, не спешили развивать атаку. Рассеяв защитников, многие спешились сами, чтобы занять позиции, другие атаковали фланги, расширяя захваченный плацдарм. Те самые фланги армии Ирапа пострадали, но не так существенно, как воины в центре. Многие успели бежать, так и не встав в строй. Бежали, бросив оружие. Те же, кто стоял в строю, как не странно, смогли отступить куда более организованно, просто уступив врагу свое место. И даже обоз был частично спасен, возможно, частично оттого, что сами же островитяне, без всякой помощи захватчиков, приложили руку к тому, чтобы потерять побольше.

Так или иначе, но войско отступало. Больше это было похоже на лихорадочное бегство, но каждый воин под началом Альбера был проинструктирован на случай поражения и бегства разрозненными отрядами. Всем надлежало двигаться в Славгород, столицу северо-восточной части королевства. Туда же, очевидно, нес Альбера и жеребец, оказавшийся под ним.

«Брод потерян…»: мелькнуло у принца в голове. С этим к нему вернулось чувство времени, а затем и разум. Все невысказанные команды теперь рвались наружу, но ничего нельзя было изменить, некому было услышать эти команды, и никто не был способен их исполнить.

Альбер попытался осмотреться, насколько это позволял галопирующий скакун, но не смог увидеть никого, кроме телохранителей. Ему не оставалось ничего, кроме как ждать конца этой скачки. В конечном итоге, теперь это представлялось наилучшим решением.

Глава 6

Каранг ступил в круг, образованный воинами. Его соплеменниками, теми, кто признал его своим вождем. Впрочем, теперь не все из них были уверены в верности этого решения.

«Это должно было случиться»: подумал вождь, осматриваясь. Настроения в толпе разнились. Приближенные Скурха что-то кричали, да так, что было не разобрать. Кто-то их робко поддерживал, стараясь взбодриться. Другие же хмурились, явно не одобряя того, что должно было произойти. Не одобряя того, что уже произошло.

Каранг в очередной раз вспомнил, почему он здесь. После сражения их ждал новый переход. Каранг хотел отойти как можно дальше от врага, чтобы успеть собраться с силами, оправиться от битвы, в которой было потеряно столько соплеменников.

Но Скурх более не считал нужным выполнять указания вождя. Не считал нужным даже прислушиваться к ним. Ведь на пути им попалась очередная деревушка. Она пустовала, как и многие другие селения. Но онаги шли через лес и наткнулись на спрятавшихся там гномов. Их было не так много, но никому из них не удалось спастись. Скурх устроил бессмысленную охоту, попросту задерживая остальных. Так он укреплял их боевой дух. И, наверно, самые яростные его прихлебатели были действительно воодушевлены.

Особенно воодушевлены они были тем, что пойманные и убитые селяне пошли в котлы и на вертела. Поистине безумное пиршество, в котором стремилось принять участие все больше онагов. Они были голодны, истощены и потеряны. А мясо вкусно пахло. И Скурх яростно нахваливал это варево.

И если задержку Каранг мог стерпеть, то превращение мирных охотников в дикарей, пожирающих плоть иных разумных существ стерпеть он не мог. Он мечтал о другой судьбе собственного народа. Он мечтал об отмене древнего договора. О свободной торговле, о городах. Он мечтал о процветании, о котором он слышал ежегодно из уст торговцев. Но его мечтания были растоптаны. В том числе и Скурхом.

Каранг был разумен. Он понимал, что падающие от голода соплеменники не протянут долго. И потому он согласился на эту крайнюю меру в первый раз, запомнив этот черный день навсегда. Но сам он не притронулся к этому мясу.

Но теперь, когда онаги несли с собой две сотни лошадей, когда позади осталась не одна деревенька, из которой гномы попросту не успели увезти все припасы. Теперь Каранг не был готов к продолжению этого безумства. А Скурх продолжал охоту за «дичью», как он называл разбегающихся крестьян. Казалось, он был готов надкусить каждую печень, до которой только мог дотянуться.

Каранг думал, что тела павших людей были вынесены с поля боя для того, чтобы снять с них доспехи и попытаться использовать эти трофеи. Из-за этого пришлось бросить тела соплеменников, братьев и отцов, ведь уходить нужно было в спешке.