Анод

Шамэль лишь тяжело вздохнул, не решаясь вступать в бессмысленный спор со своим десятником, ведь ответы на его вопросы, в конечном итоге, останется неизменным: «Такова воля короля».

Пограничная тысяча, все еще не переименованная во что-то более подходящее её статусу и численности, бодрым маршем продвигалась на восток.

Почти три с половиной тысячи всадников, из них пять сотен тяжелых кавалеристов, способных принять прямое столкновение. Остальные же основным своим орудием считали лук и короткие клинки, топорики, а иногда и короткие копья, притороченные к седлу.

– И где же мы будем пытаться перестать быть живыми и готовыми к бою? – не удержавшись, все же спросил Шамэль.

– Для начала нам нужно перейти на ту сторону Синей реки, переходить будем там, где нет врага.

– Врага точно нет в Сакоре!

– А еще оттуда крайне сложно перейти Синюю, – кивнул Суэль, – К тому же там битвы не планируется. К счастью.

– По крайней мере, там можно спать в кровати, а не под открытым небом, – проворчал Шамэль.

– Мне казалось, ты пограничник, Шамэль. Я даже слышал, будто ты служишь уже более десятка лет…

– Это верно! Десять лет, и ни одной битвы, ни одного похода, прекрасные десять лет! – воскликнул Шамэль.

– Я думаю, сейчас нам лучше наслаждаться этим путешествием. Спокойным и размеренным…

– Голодным и холодным, – продолжил Шамэль.

– И бескровным, – заключил Суэль, – Расстрелять десяток онагов, это не битва. Битвы нас ждут впереди. И не думаю, что они окажутся лучше, чем то, что мы имеем сейчас.

Несмотря на свою склонность к нытью, с последними словами десятника Шамэль спорить не решился. В сущности, он не был глупым и прекрасно понимал, что происходит вокруг. Но он не мог это остановить, а потому сопротивлялся подобными жалобами, попутно развлекая остальных. К тому же, они могли себя чувствовать крайне терпеливыми и смелыми, видя, как опытный воин ведет себя подобным образом.

Как бы то ни было, но за всем этим, за мужеством молчащих и за болтливостью Шамэля, скрывался банальный страх. И желание его заглушить. Ведь их путешествие имело вполне понятную цель – битва. А близость сражения вызывала вполне понятный страх.

Быть может, это было малодушием – искренне желать остаться в стороне и не сражаться. Ведь Шамэль выбирал военную службу вовсе не из пристрастия к битвам. Наоборот, жизнь на Аноде предполагала их отсутствие, и получить клинок под ребра у простого обывателя было куда больше шансов, чем у военного, ведь последний и сам вооружен.

Теперь же мирное существование на острове, отрезанном от остального мира, завершилось. И остаться в стороне попросту не представлялось возможным. Но Шамэль продолжал бороться, пусть и не таким уж эффективным способом – бесконечными жалобами своему десятнику. К счастью, тот был весьма терпеливым и монотонно отвечал на эти жалобы, не прибегая к каким-либо дисциплинарным взысканиям. Даже не обижался.

– Да уж, битвы вряд ли окажутся лучше, – буркнул себе под нос Шамэль, а затем громко вздохнул, просто для проформы.

Эльфы шли налегке, без обоза. Их природная склонность к голоданию сильно помогала, не приходилось тащить за собой уйму провизии. Все, что было нужно эльфийскому воину, нес заводной конь, разве что запас стрел эльфы перевозили на относительно быстрых телегах, каждую из которых тащила тройка коней.

Потому продвигались они быстро, не задерживаясь у сожженных деревень. Уже к середине дня они добрались до развилки дорог. Отсюда можно было выдвинуться к бродам, ведущим через Синюю, либо же к пограничному городку гномов – Людде.

Здесь же сердце Шамэля ёкнуло, и его скрываемый страх перестал быть скрываемым, захотелось бежать в Сакор, ведь разведчики обнаружили отряд противника. Каким был этот отряд, Шамэль не знал, но сам факт наличия врага в непосредственной близости ввергал его в панику.

Он совсем не боялся расстреливать онагов, которые тогда шли на их отряд. Не слишком опасался и последующих стычек с онагами, которые происходили уже после того расстрела. Он не стал бы бояться даже войны с гномами, если бы те вдруг вздумали напасть.

Но этого врага он боялся. Ведь эти не брали пленных, поражение означало смерть. А смерть, что не так уж удивительно, не входила в планы Шамэля, а потому вызывала страх. И страх его не утих даже тогда, когда Суэль сообщил своему десятку, что враг пеший, движется в сторону Людде в походном порядке. Этот ужас не угас даже от новости, что численность врага по меньшей мере в пять раз уступает численности эльфийского войска.

В ужасе он скакал со всеми на север. В ужасе пускал стрелу за стрелой, мчась в хороводе со своими товарищами. В этом ужасе, он пропустил битву. Он был так охвачен страхом, что не сразу осознал – они победили.

Вынырнуть из пучины, куда его погрузил собственный страх, помог его верный товарищ и по совместительству начальник – Суэль.

– Вот и все, – хлопнув Шамэля по плечу, сказал он.