Анод

– Пусть дальше идут те, кто хочет продолжить эту охоту. Но есть и те, кто хочет вернуться, – Сорах повел рукой в сторону делегации, – Мы уходим обратно в горы, восстанавливать наши жилища.

– Уходите? – лицо Скурха перекосилось, будто он съел что-то отвратительное, – Строить жилища?

– Да. Дети, женщины – они не нужны на войне. Как и старики, вроде меня. Нам не по силам этот бесконечный переход, – развел руками онаг, – Мы можем восстановить жизнь на нашей земле и принять победителей, когда вы вернетесь.

– Хочешь сказать, что мы должны вернуть в горы? – неожиданно вкрадчиво спросил вождь.

Сорах не сразу нашелся с ответом, а потому отвечать принялся сам Скурх.

– Нет! – вскричал он, – Мы будем жить там, где захотим! Но сейчас! Сейчас мы должны уничтожить всех предателей, всех до единого!

– И что же делать потом? – Сорах оставался спокоен, – Что делать, когда их не останется? Нас будет окружать лишь выжженная земля.

– Тогда мы пойдем по воде, построим такие же огромные лодки, как у предателей и найдем дичь за водами! – Скурх едва ли не плевался пеной, и, казалось, готов прямо сейчас взойти на корабль и уничтожить сотню другую предателей.

Сорах понял, что переубедить вождя ему не удастся, но и согласиться с ним он не мог, а потому тихо проговорил:

– Мы уходим.

Скурх своим взглядом мог бы прожечь стоящего перед ним онага насквозь, так велика была его ярость и возмущение. Он выглядел так, будто готов был единолично уничтожить всех несогласных, а Сораха, как главного из них, наверняка желал убивать раз за разом, если бы тот мог воскреснуть хотя бы единожды. Но вдруг, как по щелчку пальцев, всё это исчезло с его лица, он стал расслаблен и спокоен.

– Хорошо, – кивнул он, – Собери всех желающих уйти и иди. Пусть остаются только те, кто способен быть охотником.

Сорах испытал явное облегчение, ведь Скурх и ранее славился крутым нравом, а после победы над Карангом стал попросту опасен. Кивнув вождю, он торопливо развернулся и, как пастух, погнал свою делегацию прочь, пока вождь не передумал.

Сборы были недолгими, благо, все уже привыкли не засиживаться на месте. Сорах и его соратники собрали всех, кто желал уйти. Были среди них и те, кого вполне можно было считать воином, но в основном это были старики.

Идти за Скурхом были готовы далеко не все онаги, но за ним была сила, а потому многие жены и дети охотников остались в лагере. По приказу своих мужей, которые выбрали путь охотников. Кто-то оставался при армии, опасаясь мести Скурха, или не желая оставаться без должной защиты. Ведь идти с армией тяжело, но безопаснее, чем без нее.

Всего Сораху удалось собрать около тысячи уцелевших онагов, которых к этому моменту оставалось около пяти тысяч. Не задерживаясь, без долгих прощаний, они двинулись обратно на север, к все еще тлеющему Мираклу, надеясь пополнить там свои скудные запасы провизии, которыми не расщедрился Скурх. К тому же возле города имелся тракт, ведущий в горы, к границам родных онагам мест.

Спустя несколько часов лагерь и вовсе опустел, но вперед – на юг, двинулись не все. Около пяти сотен отборных воинов, из числа наиболее преданных Скурху, выдвинулись на север, под предлогом разведки и сбора ранее не подобранных трофеев. Никто не задавался вопросом, что можно разведать на только что пройденной дороге, и что еще можно отобрать у тухнущих трупов. Повеления вождя воспринимались как нечто неоспоримое. А те, кто ставил его слово под сомнение, уже покинули лагерь.

Ускоренным маршем пять сотен сытых бойцов быстро нагнали вяло идущую массу, состоящую в основном из стариков. Заметив вооруженных собратьев, онаги остановились, но не все. Некоторые почуяли неладное и лишь ускорили шаг, пропихиваясь сквозь ряды застывших в ожидании собратьев. Началась суматоха, но не только в рядах уходящих, но и догоняющих.

Очевидно, не все охотники точно понимали, зачем конкретно они догоняли покинувших лагерь. Кто-то надеялся, что обойдется убийством Сораха. Кто-то думал, что мятежников просто развернут и погонят обратно. А самые оптимистичные и вовсе шли на разведку и сбор трофеев.

Но Скурх отдал четкий приказ, и сделал это тогда, когда повернуть назад было бы слишком поздно.

– Убейте их всех. Нашему народу не нужны подобные отбросы! – ревел он, – Жить будут только лучшие из нас!

Скурх не отличился особенной красноречивостью, зато красноречивыми были его действия. Он самолично кинулся в толпу жмущихся друг к другу старух и размозжил голову первой, до которой дотянулся. За ним рванула и его личная охрана, а потом и те, кто был заранее осведомлен о плане на вечер. Они же принялись подпихивать остальных, неистово вопя, принуждая следовать за вождем.

В толпе онагов, те, кто мог, принялись защищаться, завязалось подобие драки, которая больше походила на бойню. Видя сопротивление, большинство сомневающихся все же вступило в бой. Воинству Скурха не составило труда окружить неорганизованную толпу стариков. Зажав их в кольцо, те принялись методично истреблять тех, кто мог оказаться им отцом, дедом, матерью или бабушкой.