Античная философия. Краткий курс

Пролог к поэме представляет собой аллегорическое описание путешествия, предпринятого юным Парменидом в поисках истинного знания, которое, в понимании древних греков, ведет человека к добру и справедливости. Божественная колесница доставила его из царства ночи к свету, в чертоги Богини Справедливости и грозновозмездной Правды. Та приняла юношу благосклонно со словами:

Теперь все должен узнать ты:
Как убедительной Истины непогрешимое сердце,
Так и мнения смертных, в которых нет верности точной.

Богиня раскрыла Пармениду тайну устройства мира. Это божественное знание он изложил в двух частях своей поэмы: первую часть он назвал «Путь истины», а вторую – «Путь мнения».

Подобно Ксенофану, Парменид противопоставил истину мнениям, отметив, что путь истины «далек человечьей дороге», где рождаются туманные мнения смертных. Но в отличие от Ксенофана, который к такому выводу пришел в силу своей интуитивной убежденности, Парменид обосновал его исключительно логическим образом, впервые применив дедуктивное рассуждение.

Путь истины — это способ объяснения мира, исходя из разума. Только разум позволяет ответить на вопрос, что представляет собой мир не в общем мнении, а по истине. Только разум способен, абстрагируясь от всех конкретных и изменчивых характеристик вещей мироздания, объединить все вещи в единое целое лишь на одном основании – на основании того, что они существуют.

Существовать значит быть. От этого глагола происходит слово «бытие». В философии Парменида это слово заменило ксенофаново Единое-Бог, которое предполагало все существующее. Бытие — это все, что есть. Парменид первый в истории философской мысли поднял проблему бытия, размышляя о том, что в мире действительно является бытием, то есть существующим, а что – только таковым кажется, как соотносятся между собой бытие и небытие, бытие и мышление. «Быть или вовсе не быть – вот здесь разрешенье вопроса».

Решение этого вопроса Парменид видел в том, что бытие есть, а небытия нет. Это аксиома его учения, из которой он дедуктивно вывел все определения бытия. Эта аксиома – результат простого логического анализа. Говоря, что бытие есть, мы не допускаем какого-либо противоречия, и это очевидно, раз что-то существует, то оно есть. А теперь предположим, что небытие также существует. И тут мы впадаем в противоречие: небытие (то, чего нет) есть.

В том, что небытие не существует, нас убеждает невозможность его познать и сказать о нем что-либо, потому что в мире истины бытие совпадает с мышлением. Парменид подчеркивал: «Одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует». Другими словами, то, что мыслится в разуме, и является существующим. Без бытия нет мысли, и без мысли нет бытия.

Из утверждения тождества бытия и мышления следует, что если мысль о небытии существует, то оно становится предметом мысли, приобретая тем самым статус бытия, ибо, по определению, что существует и есть бытие.

Получается, что мысль по своей сути не отличается от того, что реально существует. Однако Парменид предупреждал, что мышление гарантирует обладание истиной только в том случае, если мы сумеем избежать две такие серьезные ошибки, как допущение существования небытия и того, что нечто может быть и не быть одновременно. Одна голова не может вместить два взаимоисключающих утверждения. Поэтому Гераклита и его последователей, которые «бытие и небытие тем же самым и не тем же самым зовут и путь всюду видят обратный», Парменид называл двухголовыми.

Путь истины раскрывает картину мироздания как вечного, неделимого и единого, неподвижного и неизменного и шарообразного бытия.

Вечность – один из наиболее существенных признаков бытия. Если оно есть, то есть всегда. Поскольку небытия нет, то бытие было, есть и будет, так как оно не может в ничто превратиться и ниоткуда возникнуть, если только не из самого себя. Но это означало бы порождения самого себя же.

Вечное бытие должно быть неделимым и единым, потому что делимое состоит из частей, разъединение которых приведет к исчезновению делимого. Но это не грозит бытию, так как разделить его на части могло бы только небытие, которого нет. По этой же причине не существует никакого множества вещей. Если это так, то бытие является единым, цельным, сплошным и, следовательно, неподвижным, поскольку движение предполагает изменение из бытия в небытие, что невозможно в силу отсутствия небытия. Однако любое движение всегда предполагает какое-либо изменение. А раз движение бытия невозможно, то его можно охарактеризовать и как неизменное.