Антология альтернативной литературы 1. Альманах

За спиной щелкнул выключатель, свет погас. Из-под пола потянулось с тихим шуршанием что-то бесформенное и непонятное. От накатившего холода тело Лени онемело, в лоб проникла ноющая боль.

Свет включился. Ленины руки потянулись к лицу, смяли щеки, как пластилин. Словно во сне он наблюдал, как из дыр поднимаются, переплетаясь, струи уплотнившегося воздуха. Пар от его дыхания обтекал их, делал видимыми. Леня потрясенно всхлипнул, и в облаке пара прямо перед ним возник рельеф юного девичьего лица. Призрак отпрянул, размываясь, и через секунду на его месте возник другой. Выдохнув снова, Леня увидел вздернутый нос, упрямый подбородок и острые скулы, которые могли принадлежать только одному человеку.

Анька совсем не изменилась, даже ее прическа каре осталась такой же, как много лет назад. На несколько секунд знакомые контуры пропали, потом снова соткались из воздуха. Губы Аньки шевелились, и хотя он ничего не услышал, все равно понял, чего она от него хочет.

Онемевшему лицу становилось все больней, зубы заломило, словно он набрал в рот ледяной воды. Леня инстинктивно отодвинулся и уперся спиной в стену рядом с дверным проемом.

Дверь скрипнула и сама собой захлопнулась, громыхнули оконные ставни, со стола упала на пол вилка. Выключатель снова щелкнул. В темноте Леня различил два сгустка тумана с клубящимися краями, повисших в метре над полом. Фантомы слабо фосфоресцировали.

«Окно, – подумал он. – Нужно открыть окно. Выпустить их. Иначе я здесь замерзну насмерть».

Но сил встать не было. Телом овладела ужасная усталость, как будто к рукам и ногами привязали гири. Очень хотелось спать.

Из последних сил приподняв ружье, Леня направил его на сереющий прямоугольник окна и спустил курки негнущимся пальцем.

Звон лопнувшего стекла потонул в грохоте двойного выстрела, от которого заложило уши. Ослепленный яркой вспышкой, он на несколько секунд зажмурился. А когда открыл глаза, призраков в кухне не было. Лишь дым лениво поднимался от стволов.

Свет загорался и гас еще пару раз.

Потом все прекратилось.

– Прощайте, – прошептал Леня. – И не обижайте тех, кто заблудится в лесу… Хорошо?

«Ну вот и все», – подумал он, прислушиваясь к стуку собственных зубов, и осознал, что в кухне потеплело. Значит, – мелькнуло в голове, действительно – все…

Там, на полу, он просидел, глядя в одну точку, еще минут двадцать. Бледное от недосыпа лицо Лени вскоре отупело, из уголка рта потянулась нить слюны, пропитывая футболку. Потом его накрыл обморок.

Эпилог

На рассвете он вышел за порог. Падал снег. Ноги едва волочились, каждый сантиметр обмороженного тела жгла боль, но его это не особо волновало. Не сейчас. Остановившись на скользком крыльце, Леня оперся о двустволку, обвел глазами заснеженный двор. Легкие с сипением втягивали воздух, обкусанные до крови губы выдыхали белые облачка пара.

В ранних сумерках снеговик казался синим. Словно по сигналу, вороны, сидевшие у него на голове, взлетели и с карканьем унеслись в сторону лесопосадки. Леня проводил их долгим взглядом.

– Спасибо, дедушка. И с Рождеством, – подняв «ИЖ-27», он, не целясь, потянул один из курков. Верхняя часть головы снеговика обратилась в белую пыль. Картечь выбила из снега ярко-красную шапку, на лету разорвав ее в клочья – будто выстрел вышиб из снеговика кровавые мозги.

Снова треск, еще один сноп картечи – в грудь – и белая фигура повалилась на спину целиком, как валится человек. Ударилась о наст и грузно лопнула, распавшись на неровные белые ломти.

Над двором плыла пороховая гарь. Прислонив двустволку к стене, Леня достал сигареты. Недоуменно посмотрел на пачку, смял ее и бросил – курить не хотелось. Почти сразу же в кармане ожила мобила – не вибратор, а настоящий звонок – впервые за последнюю неделю. Кто звонил, непонятно: вокруг трещины в экране расползлось черное пятно. Леня нажал кнопку. В ухо ворвался радостный голос отца.

– Привет, Леня! С праздником тебя! Не разбудил?

– Привет, пап. Нет, я не сплю.

– Я сейчас проездом в Харькове. Заходил к тебе в общежитие, а товарищи говорят, что ты на даче. Это в Незабудкино, что ли?

– Ага, – ответил он, глядя на останки снеговика. – Решил пожить тут чуть-чуть. Тут хорошо – никто не мешает. Тихо. Снег идет каждый день. И лес такой красивый. Как там поэт писал: пугалище дриад, приют крикливых вранов… Не помню… В общем, что-то про дриад.

Отец непонимающе хмыкнул.

– Да, зимой там красотища. Не зря тебе дачу отдал, а?

– Угу. Чудесное место. Исполнение тайных желаний. Ты ведь сюда уже едешь?

– Ну вот, так неинтересно! – Трубка рассмеялась. – Я тебе сюрприз собирался сделать, а от тебя ничего не укроешь.

– Это точно…

– Постараюсь успеть, пока дорогу снова не засыпало.

Леня молчал. Пальцы его потянулись к щеке, рассеянно потерли пятно обморожения, похожее на смазанный след фиолетовой помады.

– Сын?

– Я тут, тут, – зажав телефон плечом, он взял двустволку, переломил ее и вытряхнул стреляные гильзы. Полазил по карманам пальто, отыскивая запасные. – Слушай, папа, а ты что Деду Морозу загадал на Новый год?