Антология альтернативной литературы 1. Альманах

Злые похмельные менты появились в Незабудкино только утром, целую вечность спустя, когда вьюга превратилась в настоящий буран. Осмотрели дом, записали Анькины приметы, поговорили с соседями. Привели под окно овчарку – та начала чихать, затошнила и упала в обморок. Оказалось, под снегом была разлита какая-то гадость, от которой теряется нюх.

Кровь оказалась Анькина – третья положительная. Собственно, это и все, что милиция сумела выяснить. Незабудкинцы на все расспросы отвечали одинаково: сидели по домам, пили водку, никого не трогали, ничего не видели… Окрестности прочесывать желающих не нашлось: метелило так, что правоохранители, не скрываясь, прямо в «бобике» грелись самогоном. Махнув на них рукой, Ленька вечером сам пошел обследовать лесопосадку, там его, полузамерзшего, еле нашли – отец в сердцах по роже надавал, чуть не пришиб.

Входная дверь не была взломана. Следствие придерживалось мнения, что окно выбили снаружи, а стул в сугроб закинули для вида, как будто Анька сама ушла. Только идти ей, понятно, было некуда. О секс-рабынях тогда еще только начали говорить, но толстомордый милицейский начальник, поигрывая умным словом «киднэппинг», «в принципе не исключал», что Аньку увезли куда-нибудь в Эмираты: все-таки, независимо от коэффициента ай-кью, красивая девушка – это всегда красивая девушка.

Сугробы продолжали расти – уже и дураку было ясно, что дальнейшие розыски ни к чему не приведут. Отцу, немым укором крутившемуся под ногами, все чаще досадливо намекали, что за детьми следить надо, а не шляться где попало. Вот, мол, прошлой зимой тоже девочка одна на коньках каталась – до сих пор не нашли. И к чему были эти идиотские намеки? Анька, хоть и умела кататься на коньках, но уж точно ради этого не стала бы в окно сигать – в этом Леня был уверен железно. Да и озеро в четырех километрах, близкий свет. А пальтишко сестры в доме осталось, только сапоги исчезли. Так что какие уж тут коньки… Но что поделаешь – когда следователь узнал, что у сестры не все дома были, тут же потерял к делу интерес, и брехал им уже все, что в голову придет.

А снег все валил.

Следующий месяц они прожили в Незабудкино, как будто на что-то надеялись. Потом вернулись в город. За это время отец успел потерять работу, а Ленька пропустил столько занятий, что чуть не вылетел из школы.

Первое время было совсем туго. Ленька продолжал реветь по ночам, таскал в кармане Анькину фотографию, постоянно колотил друзей – припомнил все плохое, что они когда-то говорили о сестре. У отца снова начались кошмары, как после Афгана. Он запил, сделался нервным и придирчивым, стал орать на Леньку по любому поводу. За двойку мог и ремнем отходить. Вставшая между ними стена делалась день за днем все толще, и если бы отец не «завязал», Ленька, наверное, просто сбежал бы из дома. Он, по сути, так и сделал в итоге, когда подал документы в харьковский мед, но виной тому были уже не трения с отцом, а естественное желание сменить обстановку. Лене не терпелось начать самостоятельную жизнь. Отцу тоже на месте не сиделось: в очередной раз оставшись без работы, он уехал в Одессу, откуда был родом – сперва вроде как подкалымить, а потом и насовсем остался. Со строительством покончил, устроился дальнобойщиком и связался с рыжей лахудрой, своей бывшей одноклассницей – она к тому времени уже была разведенкой, с довеском в виде семилетних двойняшек.

К сводным сестрам Леня ревности не испытывал. Ему и в прошлые-то годы родительской любви перепадало негусто… Отцовской отрадой всегда была Анька. Родись Ленька девочкой, может, отец и с ним бы возился с утра до ночи – да только история сослагательных наклонений не знает. Жизнь не магнитофонная бобина, назад не отмотаешь, но если повезет, можно попробовать начать все заново. Отец и пробовал, как мог…

Леня его понимал и докучать своим присутствием не пытался. Созванивались два-три раза в год, разговаривали о разной ерунде, иногда обменивались фотографиями по емейлу – тем общение и ограничивалось.

Что же до дачи в Незабудкино – туда он больше не ездил.

Там Ленькино детство навсегда осталось.

К черту Новый год, подумал Леня, глядя на снеговика. Не хочу никого видеть, и отмечать ничего не хочу. Мне разве есть что праздновать? Жилья своего нет, девушка бросила, профессия не радует. Вчерашний стажер, только-только после интернатуры, а уже чувствую себя выжатым лимоном. Такими темпами скоро от работы вообще воротить начнет. На фиг мне ваш праздник – тут отдохнуть бы…

Но прохлаждаться не стал – гости же не виноваты, что он такой депрессивный лузер. В несколько заходов перетащил в дом вещи, продукты, звенящие ящики с бутылками. На потертое кресло бросил костюм Деда Мороза. На подарки денег не нашлось, елку ставить тоже неохота – пусть хоть Дед Мороз будет в наличии, нарядим кого-нибудь.