Антропный принцип

Всю дорогу просвистав-прощелкав
И невразумительное мня,
Вдруг я понял, что рубцы проселков —
Собственно следы господнего ремня.

Нет, едва ли мне страшны все эти злые елки,

Я ж не интеллектуал какой-то, типа парикмахер-сомелье,
Но ужасно испугался оказаться на таком проселке,
По не знаю что увязнуть в колее.

Кажется, все то же – хвоя там, береста,—

Только каждый пес – чужой и воет, как койот.
Вот земля, что и своя не очень-то берется,
И другая не дает.

Знаешь, родина, порви меня на мелкие волокна,

Выскажи свое отрыжистое «фе»,
Ты первей всего мой потолок отечный и разрушенные окна,
Городской газон убогий и щербатый стол в пластмассовом кафе.

А потом уж – рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, занавески,

Вот коза мелькнула чья-то, вот меланхоличный гусь.
Хорошо, что я вернулся из еще одной поездки
И опять нигде не окажусь.

«Тверь да Тверь кругом. Не то, что мир безумный…»

Тверь да Тверь кругом. Не то, что мир безумный —
Вовсе нет, но лучше отползи.
Хорошо, что фотоаппарат жены почти беззумный:
Как нам эту жизнь разглядывать вблизи?

Где травой подернуты пути трамвая,

На кривом заборе вывеска роскошная «Свадебный салон»,
Неизвестный никому номер обрывая,
Подходящий затяну псалом.

Тверчество мое не без слабинки;

Порча затаилась в нитках да во швах.
Только разве ради этого я из самой глубинки
К Господу воззвах?

Мы с женой – туристов пожилая пара, в —

Прочем, это я – увы; она еще в соку.
А ведь мы с ней вместе прожили больше лет,
чем было комиссаров,
Тех, которых отловили в солнечном Баку.

Я стучался в эту Тверь, последнее сграбастав,

Все сжимал, что оставалось, в болевой комок.
Я-то думал, ты поможешь мне, городок контрастов;
А и правда, что помог.

Мелодии Уткиной заводи

1. Марш Уткиной заводи

Течет, говорите, то слизь, то не слизь,
Такая погода лет сорок, хоть тресни.
Я шел, наблюдая, как годы неслись,
Не с песней по жизни, а с жизнью по песне.

Ведь я не Родриго какой-нибудь Руй

Из пылью подернутой песни о Сиде;
Когда мне в упор говорят: маршируй, —
Всегда марширую за рюмкою сидя.

Пройдем над останками песни ничьей,

Отрыжкой густой салютуя фастфуду.
Пусть зомби трясется, прося палачей:
Простите, ребята, я больше не вуду.

Мы вудем, мы воем над жирной Невой,

Мы хором привыкли и харкать, и хавать.
И мы поднимаем, как знамя, наш вой
Про черную нежить и Уткину заводь.

И я марширую над мертвой травой,

Дохну – насекомая стая завьется.
Я вуду, я вою, вот этот-то вой
У нас в просторечии песней зовется.

2. Вальс Уткиной заводи