АПН — я — Солженицын (Моя прижизненная реабилитация)

А именно это произведение, как произведение биографическое, в котором фигурирует множество людей, не только умерших, но и живущих (а все эти лица названы своими именами), более всех прочих нуждалось в редактировании с позиций нравственных, чтобы оно не оказалось, в частности, использованным автором для сведения личных счетов.

Не будучи в состоянии охватить в этом письме всего, я вижу свою задачу и отныне буду говорить только о том, что касается меня лично, ибо мое имя довольно часто встречается в книге: то как «жены», то как «бывшей жены».

Не вдаваясь пока в существо дела, позволю себе задать издателю вопрос. Как могли Вы допустить, чтобы вышедшая в Вашем издательстве книга включала сцену на Казанском вокзале 25 сентября 1973 года? Солженицын, часто движимый мгновенными импульсами, не понял, что совершил кощунство, описав эту сцену, да еще подав ее в виде фарса! в виде детектива! — Именно в таком виде подана, быть может, самая трагическая страница нашей с ним биографии. Ведь это, по всей видимости, был последний наш с ним разговор, последнее наше с ним в этой жизни свидание! В той жизни, в которой было столько вынужденных разлук! в которой было столько вырванных у судьбы свиданий! — то под грохотом артиллерийских снарядов (во время войны), то через решетку, через столы, через колючую проволоку (в годы, когда Солженицын находился в тюрьмах и лагерях)!

Обо всем этом Вы можете узнать из моей книги, вышедшей недавно у Вас во Франции в издательстве «Пигмалион».

О нашей с Солженицыным последующей жизни будет рассказано мною в следующей книге (начиная с 1964 года и по 1970 год). Жизнь наша воспринималась нами в этот период как хождение над пропастью, как непрерывный риск. Все эти годы я была его главной помощницей, и я должна была и готова была разделить его участь, если бы к нему были применены какие-то санкции… Главной помощницей я была и в работе над «Архипелагом ГУЛАГом». И на эту женщину Вы поднимаете руку! вместо того, чтобы удержать Солженицына от этого!

Хорошо, Солженицын совершил кощунство. У него есть немало причин чернить свою первую жену в угоду второй! Но как понять, что в Вашем издательстве никому не пришло в голову, что пишется все это о женщине, брошенной Солженицыным! брошенной ради радости иметь женой молодую женщину, годящуюся нам с ним в дочери (ее мать — моего года рождения), ради радости иметь детей — той радости, которой я была лишена всей сложностью нашей с Солженицыным жизни.

Почему никто в Вашем издательстве не задумался над тем, что, оставляя в книге эту сцену, тем самым позволил Солженицыну громко признаться в том, как он умеет нарушать данное им слово! Ибо кто же может всерьез отнестись к тому, что наш разговор происходил «под киносъемку и магнитную запись» — это там, на отдаленной, совершенно пустынной платформе, куда он сам меня привел! Да он и сам в это не верит, не может верить, если только не страдает самой настоящей манией преследования! (мне не хотелось бы этого думать!) Солженицын, возможно, сам уже давно раскаялся, что описал это. Но вы-то могли это предупредить! Вы обязаны были сделать это! Вы же Издательство, наконец, а не типография! И вдруг печатаете конфиденциальный разговор! О чем автор открыто предупреждает Вас… Неужели Вы, Ваше издательство, так неопытны, что можете придавать абсолютное значение тому, что пишет о бывшей жене бывший муж, не желающий признавать и даже чувствовать себя виноватым?

Почему бы неискушенному читателю и не поверить, что «бывшая жена» и в самом деле пришла к Солженицыну 25 сентября 1973 г. вестницей Госбезопасности? Разве Солженицыну вообще можно в чем-то не верить? Кто, как не Солженицын, более всех говорит о недопустимости лжи? о том, что «ложь и насилие — величайшее зло мира»? Разве сам он может быть причастен к этому? — да и мысли такой у читателя не может возникнуть! Тем более у него не может возникнуть мысли, что Солженицын, будучи избалован и испорчен тем, что ему привыкли верить и в большом, и в малом, что слова его слепо принимаются на веру, с успехом злоупотребляет этим! Что в своей личной жизни он ведет себя наперекор тому, что проповедует! в отношении меня — идет по пути лжи и клеветы! Кто — Солженицын'} «Да вы с ума сошли!» — слышу я возмущенные голоса пораженных читателей и почитателей. Да, именно так! Солженицын! Лжет и клевещет на ту, которая когда-то так больно переживала малейший камушек, брошенный в него, активно защищала, в чем только могла, его от клеветы!