Апрельская ведьма

Выйдя на вокзальную лестницу, Маргарета останавливается, чтобы осмотреться. Наверное, нужно пройти через парк на другую сторону Северной Променаден, там когда-то раньше была ночлежка. Если и это ничего не даст, тогда надо снова садиться в машину и ехать в Салтэнген. Не то чтобы она была точно уверена, что Салтэнген остался тем же, что и раньше, но она хорошо знает Биргитту: та обожает бродить по следам своей былой славы.

Окинув взглядом улицу, она входит в парк и замедляет шаг: «Стандард-отель» теперь совсем не тот «Стандард-отель», и она уже не сможет пойти туда по тому же делу, что Хубертссон, и выйти оттуда с такой же сытой физиономией. Плевать. Пнув на ходу гравий, она бредет дальше, в направлении парка Карла-Юхана. Кажется, вон на той лавочке сидит компания алкашей. Она близоруко щурится: вроде бы все – мужчины, но она не раз убеждалась, что молодые мужчины и пожилые женщины издалека удивительно похожи.

Однако, подойдя ближе, она видит, что компания и впрямь исключительно мужская. Три обтерханных типа не первой молодости передают по кругу бутылку пива. Может, они и видели Биргитту, может, знают, где она… Но нет. У них лучше не спрашивать. Не то чтобы Маргарета их боялась, просто потом от них не отвяжешься. Поравнявшись с забулдыгами, она делает большой крюк, обходя их, и бредет дальше.

Минут через пять она уже сидит на одной из широких ступеней террасной набережной, на заветном местечке – позади старого ресторана «Странд», первого в Норчёпинге ночного клуба. Сидит и смотрит на реку – на Мутала-стрём. Тут так уютно, они с подружками часами тут просиживали, глядя на воду. А еще она как-то была в «Странде» на студенческой вечеринке. И Андре тоже был. Со своей женой.

Маргарета, морщась, ищет в сумке сигареты. Ох засранец! Он прямо кайф ловил, что они обе тут, рядом, и пока он обнимал Маргарету в танце, его жена, уставившись в стол, то открывала, то защелкивала замочек вечерней сумочки. А сама она, юная идиотка! Улыбающаяся, счастливая и готовая на все, стоило ему только посмотреть в ее сторону.

Здесь здорово дует, и приходится отводить рукой волосы, чтобы не подпалить их, раскуривая сигарету, но в это мгновение само пламя, оказавшись на открытом ветру, гаснет за доли секунды. Ладно, волосы важнее: прижав подбородок к груди, она щелкает и щелкает зажигалкой.

– Ух ты, явилась-таки, – раздается за спиной. – Обалдеть! Может, угостишь сигареткой?

Быть младшей сестрой Биргитты означало, среди прочего, быть ее тряпичной куклой, которую таскают повсюду с закрытыми глазами, и никогда не знаешь, где окажешься, когда наконец решишься их открыть. Так всегда бывало дома, в саду Тети Эллен: безобидная игра в любой момент грозила обернуться чем-то иным. Кусты смородины, только что бывшие стенами молочной, вдруг оказывались аптечными полками. Маргарета, не споря, склонялась над садовым креслом, ставшим прилавком, и любезно улыбалась покупательнице, которая ковыляла к ней по лужайке, пряча правую руку под кофтой.

– Давай, чур я теперь профессор, – сказала тогда Биргитта. – Такой придурочный. И я как будто спрошу у тебя, нет ли у вас в аптеке змеиного яда…

– Яда?

– Ага. А ты отвечаешь, что нету.

Маргарета, склонив голову набок, сделала книксен:

– Очень сожалею, но змеиного яда у нас нет.

Биргитта, состроив страшное лицо, выхватила руку из-под кофты и сунула Маргарете под нос стеклянную банку:

– Ха-ха! Значит, будет. Потому что у меня в банке змееныши – можете купить!

Маргарета попятилась, ощущая подступившую тошноту. Она не разглядела, что именно в этой банке, но достаточно было и одной мысли о чем-то сером и извивающемся.

– Нет!

Биргитта захохотала, закинув голову, теперь она вправду была сумасшедшим профессором:

– Ах нет?! А я как будто бы рассердился. Вы обязаны купить моих змей! Вы заплатите мне тысячу крон, или я их выпущу!

Маргарета подняла руки к лицу, заслоняясь от собственного страха.

– Нет!

– Ага, значит, нет! И тут я так рассердился, что – раз! – отвинтил крышку и ка-ак выпущу на вас моих змеюк!

Маргарета вскрикнула. Этот негромкий, но полный ужаса звук спугнул птиц с вишни, и они тенью метнулись в небо. Она уже видела змей – вывалившийся из банки пестро-серый клубок – и как они извиваются и сплетаются друг с другом на прилавке, а некоторые валятся на пол и там, свиваясь кольцами, подползают к ней все ближе, ближе, вот одна уже заползла на ногу и обвилась вокруг щиколотки… Наклонившись, Маргарета замахала руками над ногой, не смея, однако, до нее дотронуться.

– Нет, – кричала она. – Не надо! Нет! Нет!

– Да не ори ты, – спокойно сказала Биргитта. – А давай, кто выше заберется на вишню?

Банка стояла на садовом кресле. Пустая. И была пустая с самого начала.

Маргарета, уронив руки на колени, разглядывает Биргитту, пока та прикуривает, Биргитта отвечает быстрым взглядом, в нем – молчаливое предупреждение: я сама прекрасно знаю, как я выгляжу. Но скажешь хоть слово – и получишь так, что отлетишь!