Читаем Аргонавтика полностью

1225 Остров, где Кронос*, сын Урана (а правил тогда он     На Олимпе титанами, Зевс же в Критской пещере     У куретов Идейских лежал еще в колыбели),     Ложе с Филирой делил, от Реи таясь. Но богиня     Все же сумела застать их. Кронос умчался,1230 Тотчас облик приняв коня с размашистой гривой;     А Океанова дочь Филира в горах у пеласгов     Спряталась, там родив Хирона огромного, частью —     Бога, частью — коня, с родителем схожего сына.     Край макронов и беспредельную землю бехиров1235 Дальше они миновали, а также надменных сапиров,     Рядом с ними бизиров. Все время дальше и дальше     Мчались быстро они с порывами теплого ветра.     Вот уж плывущим явилась вдали извилина Понта,     И постепенно стали расти* высокие кручи1240 Гор Кавказских. Там к нерушимым скалам прикручен     Медными узами был Прометей, и питал он своею     Печенью птицу большую. Орел прилетал беспрестанно.     Вечером вдруг орла увидали герои в испуге.     Над кораблем к облакам пролетал он высоко. Но все же1245 Парус стал колыхаться от веянья крыльев широких.     Птица такая несхожа по виду с орлом поднебесным,     Быстро крыльями машет она, подобными веслам.     Громкий стон Прометея затем услыхали герои;     Печень орел пожирал, куски вырывая. От вопля1250 Весь Эфир содрогнулся. А вскоре орел возвращался     Тем же путем, и опять увидали кровавую птицу.     К ночи, знаниям Арга доверясь, приплыли герои     К широководному Фасису, Понта конечным пределам.     Рею и парус убрав, их поспешно вниз положили,1255 Мачту, сперва наклонив, туда же в гнездо опустили.     После на веслах ввели корабль в речную стремнину.     Перед ними с журчаньем поток расступился. А слева     Виден был могучий Кавказ с Китаидой Эета.     После они увидали долину Ареса и рощу1260 Бога священную, змей где руно охранял неусыпно.     В реку стал Эсонид* из кубка лить золотого     Чистым вином возлияния, меду подобные вкусом,     Геи, подземным богам и душам усопших героев.     Их преклоненно молил он на помощь героям явиться1265 И принять якоря корабля своим благостным сердцем.     Вслед за ним и Анкей такое вымолвил слово:     «Мы пришли к Колхидской земле и Фасийскому устью.     Ныне настала пора о деле задуматься нашем;     Либо мирно мы захотим поладить с Эетом,1270 Либо иной какой-нибудь путь придется нам выбрать!»     Так он сказал. Ясон, советам Арга внимая,     Им приказал увести корабль с якорями поглубже.     Он вошел в болото заросшее с берегом рядом.     Там в ночной темноте на ночлег разместились герои.1275 Эос, которую ждали с тревогой, вскоре явилась.<p>ТРЕТЬЯ КНИГА<a l:href="#nn_III_0" type="note">*</a></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия