Читаем Аргонавтика полностью

100  Молвила так. Улыбнулись богини, взглянув друг на друга.     Снова Киприда печальная с речью к ним обратилась:     «Муки мои другим лишь смех доставляют. Не должно     Всем о них говорить; пускай одной мне довлеют.     Ныне же, коль по душе вам это обеим придется,105  Я постараюсь и буду просить у него послушанья».     Молвила так. А Гера руки ее нежно коснулась     И, с улыбкой взглянув, Киприде с любовью сказала:     «Как обещаешь теперь, Киферея, дело исполни!     А на сына сердясь, не гневись и не спорь понапрасну;110  Время придет, подожди, и скоро станет он лучше!»     Молвила. Встала со стула, с ней поднялась и Афина.     Обе из дома неспешно пошли обратно. Киприда     Тоже пошла в закоулки Олимпа на поиски сына.     Вскоре нашла его далеко* в винограднике Зевса,115  Не одного, он был с Ганимедом, которого в небе     Некогда Зевс поселил у себя с бессмертными рядом.     Чары красы его Зевса пленили. Дети играли,     Как подобает их возрасту, в бабки свои золотые.     Встав во весь рост, Эрот пригоршню полную с верхом120  Алчно левой рукой к груди прижимал, его щеки     Рдели жарким румянцем.* А тот вблизи на коленях,     Очи потупив, стоял: у него лишь две бабки осталось.     В гневе на хохот соперника вновь он мечет их на кон,     Но немного спустя и их потерял с остальными.125  Жалкий, с пустыми руками он прочь пошел, не заметив,     Как Киприда пришла. А та перед сыном явилась     И, по щеке потрепав, ему смеясь говорила:     «Что ты смеешься, горе мое несказанное? Или     Снова его обманул и провел неученого гнусно?130  Ну, а теперь с удовольствием сделай мне то, что скажу я,     И тогда подарю игрушку чудесную Зевса —     Ту, что ему подарила нянька его Адрастея*     В гроте Идейском, когда был он младенцем безгласным.     Это быстро вертящийся мяч. Другого такого135  Ты бы не смог получить от искусника даже Гефеста.     Тесно прижаты ободья двойные со скрытыми швами,     Темный пояс кругом их всех огибает красиво.     Стоит тебе его кверху руками высоко подбросить,     Как звезда, он в воздухе след оставляет блестящий.140  Дам тебе этот мяч, но сперва подстрели-ка из лука     Дочь Эета, любовь внуши ей к герою Ясону.     Медлить нельзя! Смотри, чтоб подарок не сделался меньше!»     Так говорила. Эрот был рад такое услышать.     Бабки он выбросил прочь и руками обеими начал145  Дергать богини хитон, за него непрестанно хватаясь.     Он молил, чтобы сразу дала ему мяч, а богиня     В щеки его целовала, нежно обняв, и, умильной     Речью его убеждая, ответила сыну с улыбкой:     «Знает пусть голова твоя милая вместе с моею,
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия