Читаем Аргонавтика полностью

150  Что, конечно, подарок отдам я тебе без обмана,     Если ты только сумеешь попасть стрелою в Медею».     Молвила. Он же старательно бабки собрал, сосчитав их.     Спрятал за пазухой матери в яркие складки одежды.     Тотчас колчан, прислоненный к пню, подхватил, перекинув155  На золотом кушаке, воружился изогнутым луком,     Быстро пошел через сад плодоносный великого Зевса,     Скоро потом за ворота Олимпа небесного вышел.     Там наклонный путь с небес уходит на землю.     Гор высоких две оси*, исходы земли, охраняют160  Место, где первое солнце всю землю красит багрянцем.     Видны Эроту, летящему в беспредельном Эфире,     То внизу земля живоносная, грады людские,     То потоки священные рек и окружное море.     А герои меж тем на скамьях корабля, на болоте165  В устье реки затаясь, говорили между собою.     Вот обратился к ним Эсонид, они же умолкли,     Слушая тихо, каждый на месте своем пребывая:     «Вам, друзья, открою*, что мне самому по сердцу,     Знайте замысел этот. Конечно, спешить подобает.170  Общая ведь нужда* у всех и общие речи.     Кто от нас таит свои советы и мысли,     Знает пусть, что он один нас лишает возврата.     Все остальные на корабле оставайтесь с оружьем!     Я же направлюсь один в жилище владыки Эета,175  Фриксовых взяв с собой сыновей и двух спутников наших.     Там при встрече сперва узнать попытаюсь,     То ли он дружелюбно отдаст нам руно золотое     Или, напротив, уверенный в силе, откажет пришельцам.     Вот тогда-то, из слов его узнав об отказе,180  Думать давайте, сражаться ли будем или иначе     В помощь себе решим поступать, чтоб битвы избегнуть.     Нам невозможно отнять его достояние силой,     Прежде чем мы не попробуем словом успеха достигнуть.     Много лучше, придя, сперва угодить ему речью.185  Часто того, что сила с трудом могла бы содеять,     С легкостью слово добиться смогло, смягчая что нужно.     Речь убедила его принять непорочного Фрикса     В те времена, когда он бежал от мачехи козней     И от отца, на алтарь его возлагавшего жертвой.190  Право, даже тот, кто наглостью славен повсюду,     Чтит покровителя Зевса и на закон уповает».     Так говорил. Похвалили его за подобные речи,     И никто не сумел предложить другое решенье.     Фриксовых взял он с собой сыновей, за собой Теламону195  С Авгием следовать он* предложил, сам бога Гермеса     Скипетр взял. Они сошли с корабельного борта     И по болоту пошли в камыши и далее к суше.     Плоский там виднелся холм* по прозванью Киркейский.     В ряд обильно ракиты росли и плакучие ивы,
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия