Читаем Аргонавтика полностью

350  Знай, не силою рук на желанное он посягает,     Хочет достойно тебе он воздать за этот подарок.     Он услыхал от меня про савроматов* враждебных, —     Их он готов усмирить, чтоб они тебе покорились.     Если же, верно, ты хочешь узнать, каковы имена их355  И каков их род, то и здесь ничего не сокрою.     Тот, кого ради все прочие собраны были в Элладе,     Носит имя Ясона, сына Эсона, Крефея     Внука. А если он восходит к роду Крефея,     Значит, нам по отцу родным он может считаться;360  Были оба, Крефей с Афамантом, сынами Эола;     Фрикс, отец наш, был сын Афаманта, внука Эола.     Этот — Авгий, сын высокого Гелия-Солнца;     Верно, ты знаешь о нем. А вот Теламон, он Эака     Достославного сын, и внук великого Зевса.365  Так и все остальные, прибывшие вместе с Ясоном,     Либо бессмертных сыны, либо внуки этих бессмертных».     Арг такое сказал. Эет, разгневанный речью,     Ярость сдержать не сумел. Колотилось неистово сердце.     Начал он говорить, досадуя больше иного370  На сыновей Халкиопы, приведших с собой аргонавтов.     Очи грозно сверкали из-под бровей возмущеньем:     «Не уйдете ли вы, безобразники, тотчас обратно     Вон с моих глаз из страны со своими затеями вместе,     Прежде чем кто повидает руно злополучного Фрикса!375  Не за руном, а за скиптром сюда, не доплыв до Эллады,     Вы воротились ко мне, приплыли за царскою властью.     Если бы вы за столом угощений моих не вкусили,     Я не замедлил бы вам отрубить ваши руки, отрезать     Вам языки и с одними ногами отправить обратно.380  Чтобы вы позабыли в дальнейшем свои дерзновенья     И о бессмертных богах не болтали бы лживого вздора».     Так говорил разъяренный. Тут сильно в душе Эакида*     Сердце забилось. Все в нем уже порывалось сейчас же     Гибельным словом ответить. Ясон поспешает вступиться,385  Первый к царю обратясь с такой ласковой речью:     «Ты успокойся, Эет! Иная задача похода!     В город твой и в жилище твое мы пришли не за этим!     Кто рискнул бы море такое пройти добровольно     Ради сокровищ чужих? Но меня божество побудило390  И царя нечестивого воля недобрая. Ты же     Нам, просящим, милость яви! А я по Элладе     Всем возвещу про твою богоданную славу. А мы все     Делом Ареса готовы тебе отплатить за услугу.     Если впрямь стремишься ты подчинить савроматов395  Или любой иной народ под царственный скипетр».     Так произнес Ясон речь льстивую голосом кротким.     Сердце Эетово вновь закипело от мысли двоякой:     Либо сразу напасть на них и убить их на месте,     Либо сначала силу их испытать. Показалась
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия