Читаем Аргонавтика полностью

450  А герои меж тем в тревоге ушли за ограду,     Гнева Эета страшась. Халкиопа домой поспешила;     С нею пошли сыновья, а Медея к себе удалилась.     Душу ее волновало много того, что обычно     Чувства любви возбуждают. Все у нее перед взором455  Вновь и вновь представлялось. Сам он, каким он тогда был,     Как был одет, и что говорил, и как восседал он,     И как вышел он из дверей. Волнуясь, решила,     Что такого другого нельзя найти во всем мире.     Голос его все время в ушах у нее раздавался460  И благозвучные речи, которые им произнес он.     И страшится она, что будет погублен быками     Или Эетом самим, и плачет, словно над мертвым.     От заботы и от мучительной жалости капли     Нежные слез по девичьим щекам струились обильно.465  Слезы тихо лились, и вслух она говорила:     «О, почему эта скорбь завладела мною, несчастной?     Если погибнет он из героев лучшим иль худшим,     Пусть умирает! Ах, если бы мог невредимым остаться!     Пусть, Персеида* владычица, с ним ничего не случится!470  Пусть вернется домой, избегнув смерти ужасной!     Если ему суждено от быков этих страшных погибнуть,     Пусть узнает заране — несчастье его мне не в радость!»     Так в заботах своих металась бедная мыслью.     А герои, мимо пройдя и толпу и столицу,475  Вновь на прежний путь, которым пришли, возвратились.     Тут к Ясону Арг обратился с такими словами:     «Будешь бранить, Эсонид, за совет, предложенный мною?     Все же в беде не пристало всякой гнушаться попытки.     Сам ты слыхал от меня о некой девице и раньше,480  Сведущей по наставлениям Персеиды Гекаты     В чарах. Если мы сможем ее убедить, полагаю,     Страх поражения вовсе покинет борца. Но немало     Я опасаюсь, что мать нам в этом помочь не захочет.     Все же готов я вернуться домой и с ней повстречаться.485  Ведь нависает над нами всеми общая гибель».     Так он разумно сказал. Ясон же ответил немедля:     «Друг мой! Не возражаю, если тебе так угодно.     Дома, назад воротясь, попробуй разумною речью     Мать убедить. Но тщетною нам остается надежда,490  Если победу с возвратом в отчизну возложим на женщин».     Молвив, он замолчал. К болоту пришли они быстро.     Радостно стали товарищи спрашивать их, подошедших.     Всем им грустно Ясон такое вымолвил слово:     «О друзья! Направлен на нас гнев злого Эета.495  Но коли я рассказывать буду в подробностях или     Спрашивать станете вы, то конца никогда не найти нам.     Он нам сказал, что в долине Ареса находится пара     Медноногих быков, изо рта выдыхающих пламя.     Четырехдольное поле на них вспахать приказал он:
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия