Читаем Аргонавтика полностью

400  Лучшей такая мысль. И он ответил Ясону:     «Муж иноземный, зачем говоришь обо всем так подробно?     Если действительно вы из рода богов, это значит     Вы, как люди, во всем мне подобны, к тому же явились     Волей чужой. Отдам я руно золотое обратно405  Вам с собой увезти, если ты его пожелаешь,     После того как тебя испытаю. Ведь я не завистлив     К храбрым мужам, как тот правитель в Элладе. О нем     Вы поведали сами. Но пробою силы и мощи     Подвиг окажется. Сам я руками его совершаю,410  Сколь бы пагубным мне ни казалось подобное дело.     Двое быков медноногих пасется в роще Ареса,     Двое быков у меня, изо рта выдыхающих пламя.     Их, запрягши в ярмо, гоню я по четырехдольной     Твердой ниве Ареса, взрезая стремительным плугом415  Ниву ту до конца, не семя Деметры кидаю     В борозды я, а змея ужасного крепкие зубы;     И вырастают из них мужи в военных доспехах.     С ними затем я сражаюсь, всех поражаю, как будто     В поле колосья стригу, предаю противников смерти.420  Утром я запрягаю быков, а вечерней порою     Жатву кончаю. Ты же, если такое сумеешь,     В тот же день руно повезешь к твоему господину.     Прежде отдать не могу, не надейся. Ведь неприлично     Мужу, рожденному славным, перед худшим смиряться».425  Так он промолвил. Ясон в молчанье очи потупил     И оставался сидеть, удрученный внезапной бедою.     Долгое время прикидывал он, что делать, затем, что     Вызов принять не решался, ведь трудным дело казалось.     И наконец обратился к Эету с хитрою речью:430  «Правда, много, Эет, ты мне преград выставляешь,     Все же готов я на подвиг, сколько он трудным ни будет,     Если мне даже суждено умереть. Что другое     Хуже злой неизбежности в жизни людям дается?     Ею и я принужден быть здесь по правительской воле».435  Так говорил он в тоске безысходной. Эет же ответил,     Видя, что тот огорчен, такой суровою речью:     «Ныне к своим отправляйся друзьям, коли принял задачу;     Если же ты иль ярмо на быков поднять убоишься,     Или назад отойдешь перед жатвой, несущей погибель,440  Я позабочусь о всем остальном, чтоб другой содрогнулся,     Прежде чем попросить что-нибудь у сильнейшего мужа».     Прямо так и сказал. Ясон встает от застолья,     Следом встают Теламон и Авгий. Арг вышел за ними.     Братьям своим он кивком приказал оставаться на месте.445  Так герои пошли из чертогов. Средь них выдавался     Сын Эсона Ясон благородством и обликом дивным.     Искоса, скрыв глаза* под светлым платком, дочь Эета     Вслед глядела ему, свое сердце болью сжигая.     Мысль ее, сну подобно, за ним неслась неприметно.
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия