Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны

Яркий пример в этом смысле представляют собой запросы на дискуссию об открытии новых групп в Юзнете[303]. “Русская культура – и классическая, и новая – необъятна, богата и многолика. На русском языке – языке Достоевского, Булгакова, Пастернака – говорят сотни миллионов людей по всему миру. Широта русских лесов, лугов, степей, пустынь и гор охватывает одиннадцать часовых поясов” – так аргументировал необходимость новой группы пользователь Vorobieff в 1995 году[304]. К этому моменту содержание переписок уже заметно изменилось: на смену подробным объяснениям для англоязычной публики, что такое Россия и русская культура, пришли ожесточенные дискуссии на политические темы. Самые популярные русскоязычные группы все еще содержали в своем названии слово “soviet”, и, соответственно, в них участвовали пользователи из бывших советских республик, которые часто затрагивали проблемы исторического и, по сути, колониального наследия СССР: судьбу советского флота в Севастополе, права русскоязычных жителей Эстонии, карабахский конфликт, политику антисемитизма в Московском государственном университете. Эти обсуждения категорически не устраивали пользователей из России – как эмигрантов, так и тех немногих, кто в начале 1990-х имел доступ к интернету изнутри страны. Другие русскоязычные группы принадлежали к иерархии relcom и, следовательно, модерировались московской компанией “Релком”, что тоже нравилось не всем подписчикам. Поэтому в середине 1990-х годов, пока Юзнет еще оставался основной площадкой для дискуссий, пользователи из России постоянно пытались открыть новые группы, которые были бы уже не “советскими”, а “русскими”. Для них это был важный символический момент отказа от советского наследия[305], а не просто очередной новый форум.

Аргументируя потребность в новых группах, авторы заявок пытались разобраться, что можно называть русским, а что советским, однако большинство определений “русского” были от противного: “несоветское”, “антисоветское” и т. п. Особенно популярным в подобных дискуссиях было понятие “совок”, и в целом линия напряжения проходила через тему ответственности жителей России за действия советской власти и за ее колониальную политику. Характерно, что пользователи из других бывших социалистических республик и автономий, а также представители национальных меньшинств воспринимали носителей русской идентичности как представителей правящего режима. Те же, наоборот, снимали с себя всякую ответственность за советскую власть, считая себя в первую очередь ее жертвами: “…Русское – не то же самое, что «советское», с первых дней коммунистического переворота в 1917 году они были антагонистическими. Стоит также напомнить, что русская история и культура не ограничивается последними 70 годами советского господства” – такое объяснение предложил Сергей Визнюк, автор другой заявки на русскую группу[306]. Визнюк определял разницу между “русским” и “советским” через провалы и достижения, которые были, соответственно, советскими или русскими: “Советским было вторжение в Венгрию в 1956 и Чехословакию в 1968. Советской была резня в Вильнюсе в 1990 году. Советским был ГУЛАГ. Советским является Брайтон Бич. Советская – soc.culture.soviet. Русские – Достоевский и Толстой. Русские – Сахаров и Солженицын. Русские – Большой театр и музыка Чайковского. Русским был август 1991 года, когда русские выстояли под давлением советского режима и освободились от советской империи”.

Примечательно помимо прочего, что если под “советским” понимались в основном исторические явления и события вроде ГУЛАГа или вторжения в Венгрию и Чехословакию, то к русскому, с точки зрения автора комментария, относилась в основном литература и культура – за исключением разве что августовского путча 1991 года. Пользователь Алекс Белиц подытожил мысль Визнюка так: “Точнее, я русский, а мое дерьмо – советское”.

Русский интернет: торжество самиздата

Постепенно новостные группы, посвященные России, стали русскоязычными и в дискуссиях стали участвовать уже только русские пользователи. Затем получил распространение веб-протокол, и русский интернет переместился на собственные форумы и веб-сайты. Что оставалось неизменным до 1996–1997 годов – это, во-первых, эмигрантский статус большинства авторов, а во-вторых, большой интерес к литературе, под которой понимался широкий круг текстов. Эти два важнейших признака раннего русского интернета были, безусловно, связаны друг с другом. Чтобы увидеть природу этой связи, нужно обратиться к феномену самиздата, который играл важную роль для советской культуры, а в момент ее кризиса обрел вторую жизнь в русском интернете.