Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства

Приблизившись, Урсиэль совершил короткий прыжок – на более стремительную атаку существо такого размера не способно, – и я метнулся в сторону. Гарри Дрезден, чародей, мог бы обрести здесь свое последнее пристанище. Но сэр Гарри, Зимний Рыцарь, на волосок разминувшись со смертоносными лапами и щелкающими челюстями, отскочил на несколько ярдов назад и крикнул:

– Оле́! Торо!

Урсиэль взревел, но его голова качнулась в сторону удалявшихся фигур Майкла и Грея. Судя по тому, что я видел, Урсиэль не был тактическим гением, однако и он, и геносква были хищниками – а Майкл с Греем представляли собой раненую, уязвимую мишень. Он мог с легкостью поймать их и прикончить, а потом в свое удовольствие гоняться за мной, как кошка, которой досаждают мыши.

Поэтому я вскинул посох, нацелил его на демонического медведя и воскликнул:

– Fuego!

Залп огня был не слишком сильным. Мне не хотелось мгновенно потерять сознание от истощения, а геносква с Урсиэлем продемонстрировали неприятную устойчивость к моей магии. Однако идея заключалась в другом. Огненная мини-стрела ударила медведя сбоку по носу, и хотя не причинила серьезного вреда, зато подпалила шерсть. Уверен, ощущение было не из приятных.

Медвежья голова метнулась ко мне, монстр шагнул вперед. Затем светящиеся глаза вспыхнули, и он снова повернулся к раненым людям, которые покидали сокровищницу. Я буквально видел, как схлестнулись воли геносквы и Падшего ангела.

– Че-о-о-орт! – протянул я насмешливо. – Да ты, оказывается, слабак! Спорим, Речные Плечи не стал бы рваться надвое от сомнения?

Это решило дело.

Гигантский медведь полностью развернулся ко мне и бешено атаковал – и вновь я ускользнул в последний момент. Отбежал еще на несколько ярдов и скрылся за ближайшей витриной. Монстр не стал обходить ее, а проломился насквозь, золото и драгоценные камни брызнули во все стороны, и мою голову чуть не украсила упавшая мраморная колонна. Я оступился, восстановил равновесие и помчался дальше, все время держа противника сбоку от себя.

Так продолжалось примерно около полутора веков (субъективных) – или тридцати секунд (объективных). Гигантская лапа раздробила мраморную колонну, поддерживавшую крышку витрины с доспехами, и они разлетелись в разные стороны. С полдесятка произведений искусства, напоминающих яйца Фаберже в изящных золотых корзинках, были расплющены сокрушительным ударом, от которого я едва увернулся. Мимоходом я подхватил ограненный бриллиант размером с кулак и с криком: «Потанцуем!» – швырнул его Урсиэлю в морду, после чего метнулся за следующую витрину, на этот раз со священными писаниями, в центре которой красовались несколько Библий Гутенберга.

А потом произошло нечто жуткое.

Шум умолк.

Я замер. Все стихло, не считая шипения пламени в ладонях огромных изваяний и тоскливых, кошмарных стонов, доносившихся из глубин сокровищницы и звучавших громче и громче.

Где-то звякнул металл. Словно гигантская нога слепого чудовища случайно пнула драгоценный камень и он ударился обо что-то металлическое.

Вот дерьмо!

Оглядевшись, я понял, что пол вокруг меня завален обломками и прочим разнообразным мусором на пятьдесят футов во всех направлениях. Я забыл, что имею дело не только со звериной сущностью Урсиэля. За ней скрывался недюжинный интеллект геносквы.

Я попался, короче.

Разумеется, геносква пытался поймать и прикончить меня – но еще он намеренно рассыпал по сокровищнице предметы, чтобы я не мог шевельнуться, не издав при этом ни звука.

Теперь ему не понадобятся глаза, чтобы разделаться со мной.

– Маленькая ящерка, – пророкотал голос геносквы. Он звучал странно, словно сквозь завесу, и я не мог определить его источник. – Скоро я оторву твою тупую башку от костлявой шеи. Вот будет здорово!

Мне было что ему ответить, но я не осмелился заговорить. В любом случае мне бы не удалось скрыть в голосе ужас. Завывание и жуткое ощущение присутствия теней продолжали усиливаться, и мое сердце колотилось о ребра. Не шевеля ногами, я попробовал повернуть голову так, чтобы шелест одежды меня не выдал. Я не видел геносквы, но тот был близко.

Я понимал, что есть всего один шанс. Если я ошибусь, он поймает меня и мне крышка. При этой мысли странное трепещущее ощущение возникло в районе шеи. Хорошо бы выяснить, где его источник.

– Сниму с тебя голову, чародейчик. Как шапку, – прогремел геносква, делая паузы, чтобы прислушаться. – Выпью кровь. Как бутылку колы.

Последний образ был настолько яркий, что я едва не испустил нервный смешок. Вовремя сдержался и зажмурился, прислушиваясь изо всей силы. Я различал тихие, едва уловимые звуки. Скрип мусора. Тело, взгромоздившееся на груду драгоценных камней. Но все они казались неправильными, как и голос геносквы, и я не мог определить, откуда они исходили.

«Хватит вести себя как загнанное животное, Гарри. Включи мозги».

Точно.