АСКЕТ

С НС, говорили, можно жить, давя в себе симптоматику. Я хохотал, болтал о пустяках. И всё же порой незаметные окружающим приступы хватали меня за глотку. Латентная форма. Она не передаётся, опасна только для самого больного. У Ленки тоже случались обострения, но всякий раз она выкарабкивалась.
***
Я отправился в душ и настроил интерьер на режим «Полдень у горной реки».
Сквозь шум воды услышал как хлопнула дверь мастерской. Чёрт!
Думать позитивно! Ленка справится сама. Всегда справлялась!
В этот раз с самого начала что-то шло не так. Из-за двери слышались рыдания, грохот, бились какие-то склянки. Потом Ленка принялась кричать. Зло, с хрипом. Ни разу не слышал у неё такого голоса. Я бился в дверь и тоже орал. НС накрыл обоих.
Соседи вызвали ПКП.

В корректорий меня не забрали. Не усмотрели признаков НС. Я улыбался — безусловная реакция на посторонних. Прочитали лекцию об опасности нахождения с негативными элементами. Контактировать велели исключительно с людьми позитивными, думать только о хорошем. Могли бы не напоминать, с пелёнок вдалбливалось.
Ленку увезли.
Я включил телепортат. Долго выбирал канал. Всюду хохотали. За кадром, в кадре, целыми залами. Призывно поводили бёдрами блондинки в розовом. Кино я не любил. Скучно, если заранее знаешь финал — Happy End с приплясом. Телепортировался на футбол. Выбрал оптимальный для себя вариант реальности — «Победа — «Битюги». Счёт — 10:0». С детства болел за «Битюгов».
Посидев в отцифрованном виде на отцифрованной трибуне среди отцифрованных болельщиков, понял — на поле не смотрю. Вообще, никуда не смотрю. Только внутри растёт тяжёлый серый ком. Выключил телепортат и пошёл в мастерскую.
Перебирал Ленкины эскизы к декорациям. Она была театральным художником. Забавно — «была» о живом человеке. Потом стал искать. Незаконченная картина обнаружилась за креслом. Ленка прятала её от нагрянувших «каретчиков».
Разноцветные кляксы и разводы. Не Ленкин стиль. Я поставил картину на мольберт и отошёл в полумрак. Из какофонии оттенков и ломаных линий обрушился шквал лиц, событий и… боли. Моей боли.
***
Нам с Антохой было лет по шесть. Друзья — не разлей вода. И враг у нас был общий — Серёга Рыжий — наглый и задиристый. Раз, глядя в окно, я заприметил Антошку в компании Рыжего. Сейчас этот амбал Антохе задаст! Я вылетел на улицу. Но я ошибся — били меня. Точнее, бил Серёга. Антон стоял рядом. Его глаза надолго врезались в мою память. Огромные, тоскливые. Когда, валяясь на земле, я тёр разбитый нос и изо всех сил старался не реветь, Рыжий ткнул пальцем в мою сторону.