Аскетические творения. Послания

Писанием, которая была широко распространена уже в самом раннем монашестве. Вообще же «под словом “медитация” (melete) отцы, как и сам Псалмопевец, разумели постоянное повторение вполголоса определенных стихов или целых отрывков из Священного Писания с целью постижения их внутреннего сокровенного смысла. Поэтому Евагрий один раз переводит “медитация” просто как “созерцание” (theoria). Да и в Писании вместо “размышлять” говорится “обдумывать” или “вспоминать”. Евагрий, вслед за псалмом 137, 1, называет такое созерцающее “размышление” о псалмах “пением перед Ангелами”, поскольку главное дело Ангелов — это созерцание Бога и Его деяний» (Бунге Г. Скудельные сосуды. Практика личной молитвы по преданию святых отцов. Рига, 1999. С. 39). Подобное размышление рассматривалось в древнем иночестве как одна из главных основ монашеской аскезы и духовной жизни. См.: Burton-Christie D. The Word in the Desert. Scripture and the Quest for Holiness in Early Christian Monasticism. N. Y.; Oxford, 1993. P. 122–123. Свт. Феолипт часто использует это понятие (как и соответствующий глагол), придавая ему и ряд новых оттенков (в частности, оно имеет у него иногда и смысл упражнения).

⁶² В греческом языке слово «память» (μνήμη) созвучно и сродно слову «могила» (μνημειον); оно означает также «памятник» и «воспоминание».

⁶³ По словам одного современного толкователя, «Иосиф был богатый человек высокого характера и непорочной жизни. Великое богатство делало его лицом значительным, тем более что в то время в Иерусалиме все можно было купить за деньги, начиная от должности последнего мытаря и кончая саном первосвященника. Кроме того, Иосиф принадлежал к числу самих членов синедриона и вместе с другими благомыслящими советниками, вероятно, составлял оппозицию партии Каиафы. Он был тайным учеником Иисуса Христа и в последних покушениях синедриона против Спасителя, а равно и в суде над Ним не участвовал (Лк. 23, 51) — потому ли, что, не видя никаких средств спасти Невинного, не хотел быть свидетелем Его осуждения, или потому, что хитрость первосвященников нашла средство совершенно устранить его от этого дела. Несомненно, однако, что это вынужденное бездействие было тяжело для благородного сердца, которое стыдится малодушия — оставить без защиты Невинного, даже когда нет надежды спасти Его» (Святитель Василий (Преображенский), епископ Кинешемский. Беседы на Евангелие от Марка. М., 1996. С. 604).

⁶⁴ Ср. у св. Иоанна Златоуста, который говорит об Иосифе Аримафейском: «Он был не незаметный человек, но знаменитый и знатный, именно почтенный член синедриона. Отсюда особенно можно видеть его мужество. Он отважился теперь на явную смерть, потому что возбуждал всеобщую ненависть, когда обнаруживал свою любовь к Иисусу и дерзнул просить тело Его, и не прежде отступил, пока не получил его; дерзнул даже не только принять тело и погребсти честно, но и положил в своем новом гробе, чем показал и свою любовь и мужество» (Святитель Иоанн Златоуст. Избранные творения. Толкование на святого Матфея Евангелиста. Кн. 2. М., 1993. С. 870).

⁶⁵ Здесь явный намек на постоянные набеги турок, которые уже «к концу царствования Андроника Младшего являлись почти полными хозяевами Малой Азии. Восточная часть Средиземного моря и Архипелаг находились под угрозой нападения турецких пиратов, как из османов, так и из сельджуков. Положение христианского населения полуострова, прибрежных местностей и островов было невыносимым» (Васильев А. А. История Византийской империи. От начала Крестовых походов до падения Константинополя. СПб., 1998. С. 319). Захваченных христиан турки часто ставили в такие условия, что многие из них вынуждены были обращаться в мусульманство. Этим и объясняется высказывание свт. Феолипта о сохранении «для благочестия» (είς την ευσέβειαν), то есть для Православия.