Аскетические творения. Послания

⁶¹⁵ Говоря так решительно о грозной участи сошествия во ад, свт. Феолипт, вероятно, подразумевает тот страх Божий, который изгоняет вон горделивое и самоуспокаивающее упование человека на то, что он разделит блаженную участь праведников. Впрочем, как бы ни успокаивал человек сам себя в здешней жизни, но страх и томление в смертный час присущи всем без исключения. См. у свт. Игнатия: «Хотя смерть праведников и вполне покаявшихся грешников совершенно или, по крайней мере, во многом отличается от смерти грешников отверженных и грешников недостаточно покаявшихся, но страх и томление свойственны каждому человеку при его кончине. Это и должно быть так: смерть есть казнь. Хотя казнь и смягчается для праведников, но казнь пребывает казнию» (Святитель Игнатий (Брянчанинов). Слово о смерти. М., 1993. С. 107). Ввиду этой казни, равно ожидающей всех, человеку остается лишь уповать на милосердие Божие. См. прекрасные строки: «Жизнь моя — жизнь бренная, жизнь скорогибнущая, жизнь, которая, чем больше растет, тем больше умаляется, а чем больше простирается вперед, тем больше приближается к смерти, жизнь обманчивая, примрачная, исполненная сетей смертных. Теперь радуюсь, и вдруг делаюсь печален; теперь бодр, и вдруг изнемогаю; теперь жив, и вдруг умираю; теперь кажусь счастливым, но вдруг бедствую; теперь смеюсь, и вдруг плачу; столько все изменчиво, что едва и один час продолжается у меня в одном положении. Оттого страх, оттого трепет; оттого превозмогают то глад, то жажда, то зной, то холод, то изнеможение, то скорбь… За сим следует внезапная смерть, которая тысячами разных способов ежедневно похищает бедных людей; одного сражает горячкою, другого мучительными болезнями; одного снедает голодом, другого истомляет жаждою; одного топит в воде, у другого отъемлет жизнь петлею; одного истребляет пламенем, другого пожирает зубами лютых зверей; одного убивает мечом, другого губит ядом, а иного внезапным страхом заставляет прекратить бедственную жизнь. И сверх всех этих великих бедствий, когда нет ничего несомненнее смерти, человек не знает, однако же, конца своего. И когда думает устоять, падает и погибает надежда его. Человек не знает, когда, или где, или как умрет; однако же несомненно ему известно, что должен умереть. Вот, Господи, как велика бедность человеческая; и я подвержен ей и не боюсь. Вот как тяжко бедствие; и я терплю оное и не скорблю, не вопию к Тебе. Возопию же к Тебе, Господи, прежде нежели погибну, если только не погибну, но пребуду в Тебе. И так поведаю, Господи, поведаю бедность свою, признаюсь в недостоинстве своем и не устыжусь пред Тобою. Помоги мне, крепость моя; вспомоществуй мне, сила, поддерживающая меня. Прииди, свет, которым вижу; явись, слава, о которой радуюсь; явись, и буду жив» (Беседы души с Богом. Из дополнений к сочинениям блаженнаго Августина, епископа Иппонийскаго. М., 1883. С. 10–12).

⁶¹⁶ См. «Слово», приписываемое ев. Кириллу Александрийскому: «Боюсь смерти, потому что она горька. Трепещу геенны бесконечной. Ужасаюсь тартара, где нет и малой темноты. Боюсь тьмы, где нет и слабого мерцания света. Трепещу червя, который будет нестерпимо угрызать и угрызениям которого не будет конца. Трепещу грозных Ангелов, которые будут присутствовать на Суде. Ужас объемлет меня, когда размышляю о дне страшного и нелицеприятного Суда, о престоле грозном, о Судии праведном. Страшусь реки огненной, которая течет пред престолом и кипит ужасающим пламенем острых мечей. Боюсь мучений непрерывных. Трепещу казней, не имеющих конца. Боюсь мрака. Боюсь тьмы кромешной. Боюсь уз, которые никогда не разрешатся, — скрежетания зубов, плача безутешного, неминуемых обличений. Судия праведный не требует ни доносителей, ни свидетелей, не будет нуждаться в посторонних показаниях или уликах; но все, что мы ни сделали, о чем ни говорили, о чем ни думали, — все обнаружится пред очами нас, грешных. Тогда никто не будет ходатайствовать за нас; никто не освободит от мучений: ни отец, ни мать, ни дочь, ни другой кто-либо из родных, ни сосед, ни друг, ни благодетель, — и ничто не избавит: ни раздача имений, ни множество богатства, ни гордость могущества — все это, как прах, в прах обратится. И подсудимый один будет ожидать приговора, который, смотря по делам, или освободит его от наказания, или осудит на вечные мучения» (Святаго отца нашего Кирилла, архиепископа Александрийскаго, Слово о исходе души и Страшном Суде. М., 1909. С. 3–4).