Аукцион

Однако самый коронный материал еще не был до конца подготовлен. Этим надо заняться дома: две-три публикации про то, как фирма «АСВ», страхование культурных ценностей, библиотек и архивов, получила информацию о том, что в мире ходят произведения русской, польской, венгерской, чешской, французской и итальянской культуры, похищенные нацистами из государственных музеев. «АСВ», понятно, не может страховать краденое; нацизм был сломлен мужеством американских парней, освободивших Европу от коричневого ужаса; однако компетентные работники «АСВ», привлеченные к расследованию информации, выяснили, что факты не соответствуют действительности; все награбленное нацистами давным-давно возвращено законным владельцам; речь шла об очередном шантаже Москвы, который преследовал как чисто пропагандистские цели (муссирование слухов о том, что якобы многие нацисты сотрудничали с соответствующими службами США), так и более тревожные, связанные с попыткой подорвать доверие общественности к самому институту страхования, к бизнесу, в который вложены десятки миллиардов долларов.

Это Америка прочтет; это перепечатают в Европе; это будет победа, это сделает его, Фола, личностью. Только бы Ростопчин не купил газету, а доехал до театра, только бы он сел в первый ряд, на отведенное ему место и вручил этого самого Врубеля своему красному!)

Свет в зале медленно убрали; лишь два прожектора высвечивали Годфри и Степанова; тем не менее Степанов видел Распопова и Савватеева во втором ряду, видел пустое, словно выбитый зуб, место Ростопчина в первом; увидел Игоря из торгпредства, тоже востоковед, вчера так и не смог приехать; политики ссорятся, а торговцы должны продолжать свое дело.

— Леди и джентльмены, — начал Годфри, — я хочу приветствовать вас в этом зале. Разрешите представить нашего русского гостя, мистера Степанова. Мы с ним по разные стороны баррикады, однако ныне баррикаде разделяет не улицу, а мир, поэтому всякая попытка поговорить друг с другом, отложив в сторону оружие, угодна богу, который создал людей для жизни, а не для смерти. Диалог через баррикады угоден прогрессу — с этого я и начинаю нашу встречу.

В трех местах зала хлопнули; подсаженные, подумал Степанов, зря он это затеял, что-то есть в этом жалкое; царила напряженность, — она ощущалась гнетуще и постоянно.

— Дим, — Годфри обернулся к Степанову. — Я хочу, чтобы вы сами рассказали о себе собравшимся.

— Лучше бы с вашей помощью.

— Прекрасно. Где вы учили английский?

— В институте востоковедения.

— А каким был ваш основной язык?

— Афганский. Пушту.

В зале прошел шепот.

— Сколько вам лет?

— Я старый. Пятьдесят три.

— Вы женаты?

— Формально да, но живем мы раздельно...

— Это разрешено в России?

— А в Англии разрешено по утрам умываться?

Годфри рассмеялся:

— О’кей, о’кей, я не хотел обидеть вашу страну моим вопросом, у нас смутные представления о том, что у вас разрешено, а что нет. У вас есть дети?

— Да. Двое.

— Вы дружите?

— Я считаю, что дружим, но более точно ответили бы они; отцы чаще заблуждаются.

Годфри резко повернулся к залу.

— Леди и джентльмены сейчас мои милые помощницы раздадут вам листки для вопросов. Пожалуйста, напишите свое имя, адрес, профессию. Мои помощницы затем соберут листки, я буду их зачитывать. — Он снова повернулся к Степанову. — Дим, вы писатель. Какова тематика ваших книг?

— Разная.

— Вы пишете документальную прозу или привержены вымыслу, беллетристике?

— И так и эдак.

— Вы пишете о политике?

— О ней тоже. Мир крайне политизирован; люди, слава богу, стали интересоваться политикой, мне это нравится, хоть какая-то гарантия от возможного безумства.

— «Слава богу»? — переспросил Годфри. — Пожалуйста не обижайтесь на вопрос, простите мою неподготовленность, но разве в России возможно публичное употребление двух этих слов? Я имею в виду «слава богу».

— Если бы ваши издатели публиковали больше нашей литературы вы бы не задали мне этого вопроса. Это аналогично тому если бы я спросил вас, разрешено ли в английском языке употребление слов «революция» и «товарищ».

— О том, кто кого больше публикует видимо мы станем говорить позже когда придут вопросы из зала. Пока что я узурпатор вечера так что вам придется давать более сжатые, однозначные ответы Я прочитал в американской литературной энциклопедии, что вы писали книги о политиках шпионах и сыщиках. Это правда?

— Абсолютная.

— Вы это делали по заданию?

— Писатель подобен собаке. И тот и другая не любят ошейника.

— Вас направили сюда рассказать в нашем сегодняшнем шоу о культурных программах в Советском Союзе. Как совместить эти темы в творчестве: политика, шпионаж, культура?

— У вас опубликованы документы про то, что американский разведчик Даллес поставил перед нацистским шпионом Вольфом главное условие для начала сепаратных переговоров в Швейцарии — возвращение картин из музеев Италии. Темы, как видите, увязаны: политика, шпионаж, война, культура.

— Не кажется ли вам, что увлечение военной темой в литературе ведет к милитаризации общества?