Аукцион

В зале было полным-полно народа; стрекотали камеры телевизионных компаний; на трибуне стоял высокий мужчина в строгом черном костюме и, очень странно округляя каждую фразу, словно бы любуясь ею, певуче говорил:

— Картина кисти Бенуа, размер шестьдесят два сантиметра на сорок четыре. Масло. Вещь называется «Танец». Предположительная дата написания — десятый, двенадцатый год этого века. Мы предлагаем начальную цену в тысячу фунтов...

Степанов увидел Ростопчина; тот седел во втором ряду, третьим с края; рядом с ним была женщина; Софи, подумал Степанов; крайнее место пустовало, единственное во всем зале; это для меня, понял Степанов; мадам с ее места легче видеть, как я стану выписывать чек; он прошел сквозь напряженную тишину зала, сел, поклонился Софи, пожал руку Ростопчину; тот шепнул:

— Познакомься, пожалуйста, родная, это мистер Степанов.

— О, как приятно, мистер Степанов, — женщина улыбнулась мертвой улыбкой, — мы волновались, где же вы, с трудом удержали для вас место.

— Я заблудился, — одними губами, почти беззвучно ответил Степанов.

Ведущий между тем оглядывал зал; заметил чей-то легкий кивок головы в глубине зала, бесстрастно, но со сдержанным азартом, который сразу же передавался собравшимся, холодно прокомментировал:

— Одиннадцать сотен фунтов... Тысяча сто фунтов, тысяча... сто... фунтов...

Его цепкий взгляд зафиксировал чуть поднятый указательный палец в другом углу.

— Двенадцать сотен фунтов, тысяча двести... фунтов... тысяча...

Рядом с трибуной стояли шесть брокеров, мужчин и женщин, которые покупали картины, письма, фотографии по заданиям своих клиентов; они так же внимательно следили за залом, но Степанову показалось, что драка идет между двумя или тремя людьми из пятисот собравшихся; он не мог понять, кто бился; брокеры же и ведущий видели все прекрасно; взгляды их стремительно скользили по лицам, задерживаясь лишь в середине зала и в левом углу, там, наверное, и сидели те, кто воевал за Бенуа.

— Тринадцать сотен фунтов... тысяча... триста... фунтов, тысяча... триста...

Один из брокеров, стоявших за спиною ведущего, шепнул:

— Четырнадцать сотен...

Не оглядываясь, ведущий бесстрастно, но по-прежнему со скрытым азартом, атакующе разжигал страсти:

— Четырнадцать сотен фунтов, тысяча... четыреста... фунтов... четырнадцать сотен фу...

Чуть дрогнул чей-то указательный палец в правом углу.

— Пятнадцать сотен фунтов, тысяча... пятьсот... фунтов, тысяча пятьсот фунтов, тысяча... пятьсот... фунтов...

На большой палец ведущего был надет толстый деревянный наперсток; удар его по трибуне прозвучал неестественно громко, зловеще.

— Продано! Тысяча пятьсот фунтов, леди и джентльмены... Следующая картина, — он обернулся к служителям, которые вынесли полотно, — принадлежит кисти Брюллова, сорок на шестьдесят сантиметров. Масло. Наши эксперты затрудняются установить даже приблизительную дату... Художник этот малоизвестен, хотя много лет прожил на Западе, в Риме, в середине прошлого века... Цена для начала торга установлена в полторы тысячи фунтов стерлингов... Полторы тысячи фунтов стерлингов, — он понизил голос, — полторы... тысячи... фун-н-н-тов, пятнадцать сотен фунтов... Тысяча шестьсот фунтов, — глаза его метались из левого угла в центр зала, — семнадцать сотен фунтов, восемнадцать сотен фунтов, тысяча девятьсот фунтов... тысяча девятьсот фунтов, тысяча девятьсот фунтов, — он не смотрел на того, кто назвал эту сумму, он подзадоривал других; смысл аукционов «Сотби» в том и состоит, чтобы повысить начальную ставку, разыграть спектакль, никакой этот ведущий не торговец, он лицедей, он посещал режиссерские курсы, выспрашивал дипломатов, вышедших на пенсию, о том, как ввести в раж противника; в этом зале собрались его друзья-враги; чем выше он набьет цену, тем больший процент получит от тех, кто сдал «Сотби» свои картины для распродажи; может быть сущая мазня, но ведь и ее следует так подать — если, конечно, обладаешь даром, — что деньги рекой польются; понятно, необходимы предварительные затраты на рекламу в прессе, на телевидении; что ж, вложенные средства, если они вложены квалифицированно, не пропадают, а, наоборот приносят дивиденды, важно только все скалькулировать, воистину политики многое заимствуют из торговли, термин «скалькулированный риск» взят от биржевых маклеров.

Степанов достал чековую книжку; она была новенькой, в прекрасном портмоне с эмблемой банка, вывел сумму: семнадцать тысяч фунтов стерлингов; писал медленно, постоянно ощущая на себе взгляд Софи; умел чувствовать взгляд, даже когда не поворачивался; быстрая, подумал он, все сечет.

— Здесь семнадцать тысяч, — шепнул он Ростопчину еле слышно; говорить во время тортов запрещено, это спектакль; даже кашляют лишь в паузах, перед тем как выносят новую картину, все остальное время такая тишина, что слышно, как работают телекамеры, а работают они (ролефлексы, конечно) почти так же, как муха, что летает под потолком.

— Девятнадцать сотен фунтов! — ведущий стукнул деревянным наперстком. — Продано!

— Больше у тебя нет ничего? — так же шепотом спросил Ростопчин.