Аукцион

— Дим, поймите, положение сложное... Если бы вы сказали, что Россия вам опостылела, тогда бы не было вопросов. Но, я полагаю, вы не намерены выступать с заявлениями такого рода?

— Не намерен.

— Вот видите...

— Боб, не надо ничего готовить загодя... Ей-богу...

Годфри пожал плечами.

— Смотрите... Я не могу не быть агрессивным, Дим. Я живу здесь, вы там. Я обязан быть агрессивным, чтобы мне поверила наша аудитория. Иначе люди подумают, что меня перекупили, и шоу не получится. Все уйдут из зала, тем более завтра пятница, люди выезжают за город и на море. Я обязан наскакивать, допрашивать, а вы должны отвечать мне так, чтобы это было интересно собравшимся.

— Постараюсь.

— Смотрите, я бы все-таки не отказывался от режиссуры... Теперь вернемся к проблеме контроля над аудиторией... Я разослал четыреста приглашений. Театр вмещает триста сорок человек; пришло триста ответов, в которых подтверждается прием приглашений. Вот список, проглядите...

Степанов глянул: директора фирм, Би Би Си, «Свобода», редакции газет, институты по исследованию конъюнктуры, политики, «советологи», институты общественного мнения, группа «Север-Юг», ассоциация художников «Магнум»...

— Серьезные люди? — спросил Степанов, просматривая имена.

— В высшей мере... Поэтому выпустить дело из рук, позволить ему катиться самому по себе неразумно. Кстати, я полагаю, вы не намерены читать по бумаге вступительное слово? Это производит шоковое впечатление; что простительно политику, недопустимо вам.

— Нет, нет, я ничего не стану читать по-писаному.

— Очень хорошо, — Годфри удовлетворенно откинулся на спинку стула, налил себе и Степанову еще по половнику буябеса, быстро съел уху, вытер рот крахмальной салфеткой и продолжил: — Моя фирма — десять человек, но каждый стоит десятерых, все владеют, по меньшей мере тремя языками — подготовила бланки, которые раздадут собравшимся: вопросы принимаем только в письменном виде, с указанием имени, адреса и места работы; это очень дисциплинирует. Значит, те, которые захотят устроить скандал, должны будут тщательно продумать последствия; как вам моя конструкция?

— А пусть бы спрашивали из зала...

Отхлебнув минеральной воды, Годфри изучающе посмотрел на Степанова.

— Вы принимали участие в такого рода шоу?

— Нет.

Он повторил удовлетворенно:

— Нет... Вы не принимали участия в таких шоу на Западе. А к ним готовятся даже кандидаты в президенты, будущие премьеры, владельцы корпораций. Они умные люди, Дим, и не очень пугливые. Смотрите, я предупреждал вас. Если я пойму реакцию зала, если почувствую, что вы проигрываете, если буду убежден, что аудитории угодно растоптать вас, я первым начну топтать. Это правила игры, а я соблюдаю правила...

— Что же, ладно, — согласился Степанов. — Очень рад, что вы ставите все точки над «i». Это по-джентльменски.

— Не надо жить представлениями, рожденными прозой Голсуорси — поморщился Годфри. — Время джентльменов кончилось, потому что мы слишком отстали; надо крушить нашу островную претенциозность; сидим на бобах; зажаты между мощью Штатов и Западной Германии; «Традиции, традиции», — словно бы передразнивая кого-то, ухмыльнулся Годфри; чушь! В Ольстере бомбы, в Шотландии забастовки шахтеров, в Лондоне безработица, наркомания и терроризм... Прекрасная традиция, не находите? Итак, — заключил Годфри, — я получаю тексты вопросов из зала. Те, которые устраивают меня, которые заданы по делу, я оглашаю. Те, что носят скандальный, спекулятивно-политический характер, предлагаю обсудить в кулуарах во время коктейля после окончания шоу, вполне демократично, никого не обидит, вы же не отказываетесь отвечать?

— Ни в коем случае.

Годфри наконец закурил, расслабился.

— Демократия только в том случае демократия, если она управляема и поддается четкой организации. В противном случае начнется хаос, а это некорректно. У меня собраны кой-какие материалы на тех, кто примет участие в нашем вечере. Хотите ознакомиться?

— Смысл?

— Считаете, что нет смысла?

— Если шоу — игра, то я предпочитаю игру без шпаргалок.

— В теннис играете?

— Да.

— Злитесь, когда проигрываете?

— Совершенно равнодушен.

— Но это же противоестественно! Или вы говорите мне неправду!

— Истинная правда. Боб. Теннис для меня есть средство стимулирования работоспособности... Потом хорошо сидится за столом...

— Ладно; а женщины?

— Они, если только умные, лучше мужчин.

— Вы убеждены, что существуют умные женщины? — усмехнулся Годфри.

Степанов постучал пальцем по лбу.

— Здесь — живут. Если человек помирает, продолжая мечтать о встрече с умной женщиной, он умер счастливым.

— Хороший ответ, — Годфри кивнул, — обязательно врежу его вам во время шоу.

— Я отвечу по-другому, — заметил Степанов. — Я не очень-то помню слова сказанные, в памяти остается только то, что написано...