Аукцион

Нет, возразил он себе, у тебя в памяти останется каждое слово, которое сегодня было сказано в «Сотби», когда тебя и князя отлупили, как в детстве, это тогда называлось «в темную»: набрасывают одеяло и бьют, а кто именно, не знаешь, Как же ты вернешься в Москву, спросил он себя, как посмотришь в глаза Андрею Петровичу? Всем друзьям, которым обещал привезти и Врубеля, и Лансере, и Коровина, и Ларионова, и письма о художниках? Как посмотришь им в глаза? Надо запретить себе думать об этом до завтра. Ты сейчас не имеешь права ни на что другое, кроме как на то, чтобы шоу прошло хорошо.

...Когда Степанов вернулся из ресторана, в холле отеля его окликнули. Он обернулся; в креслах сидели два человека лет пятидесяти, один совершенно лысый, второй с сединою, в узеньких очках, очень толстый.

— Вы Степанов? — уточняюще спросил лысый.

— Я.

— Мы за вами.

4

Фол повертел в руках анкетку, отпечатанную сэром Годфри для вопросов во время шоу, посмотрел на Джильберта, насмешливо почесал кончик носа и сказал:

— Если мы на сегодняшний вечер получим человека, который знал Степанова по России, и если он не является при том полным дубом, тогда у нас реальная возможность выиграть партию до конца. Если же мы такого человека к завтрашнему дню, точнее говоря, вечеру, не получим, я не берусь предсказать последствия.

Джильберт относился к тем, кто прежде всего думает о том, что происходит у него дома; какая программа ТВ; возможна ли поездка с друзьями в маленький кабачок, где дают хорошее пиво. Еще в университете он понял, что звезды из него не выйдет; честолюбием заражен не был; принимал жизнь такой, какая она есть; поэтому, выслушав Фола, ему захотелось отвести от себя все это дело.

— Через два часа у нас будут имена, — сказал он, поднимаясь. — Я запрошу мой центр, там моментально сработают на компьютерах, что может быть лучше?!

— Голова, — ответил фол. — Вы тут сидите уже десять лет, должны знать клиентуру лучше любого компьютера.

Джильберт покачал головой.

— Клиентура непредсказуема, Джос. Я полагаюсь только на систему ЭВМ, это надежнее, поверьте.

...Он вернулся раньше; разбудил фола — тот рухнул после торгов, страшное напряжение, — протянул листок с фамилиями, ткнул пальцем в верхнюю.

— Этого считают самым подходящим. Аркадий Годилин, корреспондент «Свободы». Я его вызвал из Парижа, будет через три часа.

...Годилин пришел не один, а с молоденькой веснушчатой девушкой, Пат прилетела с ним из Парижа; переводчица; Годилин говорил только по-русски, шутил, что истинный патриот не имеет права изъясняться ни на каком другом языке, кроме как на своем; «При всем моем космополитизме я изначально посконен»; о том, что Фол говорит по-русски, ему не сказали.

Фол крепко пожал руку Годилину, цепко осмотрел его лицо; слишком заметны следы прыщей; впрочем, подумал Фол, можно чуть подгримировать, сойдет, тем более в театре полумрак, поди разгляди.

— Проголодались с дороги? — спросил Фол. — Пошли перекусим?

— А как же диета? — Годилин рассмеялся, и смех его не понравился Фолу — истеричен; характер — особенно во время первой встречи — точнее всего проявляется именно в том, как смеется человек, так, во всяком случае, считал Фол, а он привык верить себе; просто жизнь довольно часто ставила его в такие ситуации, когда надо было принимать крутое решение, времени на компьютерные исследования не оставалось, или ты их, или они тебя; мелочь порой давала отмычку к пониманию контрагента, а это залог успеха.

В маленьком кафе Фол начал свой тест; просмотрев меню, заметил:

— Вы не находите, Пат, что только здесь, в Англии, могут писать так изящно: «Scrambled eggs with grilled bacon, sauteed mushrooms, tomatoes and scottish potato scone»22.

Девушка покачала головою.

— Так пишут в Шотландии. Англичане значительно более сдержанны.

Фол, словно бы позабыв о Годилине, усмехнулся.

— Видите, как ловко я выяснил, что вы шотландка!

— Увы, я американка, мистер Фол. Мой дедушка был шотландцем.

— Я уважаю ваш народ.

— Нет, — Пат снова покачала головой. — Я не могу считать себя шотландкой. Попав в Эдинбург, я поняла, что нахожусь за границей.

— И все же мы одно целое.

— Нет. Знаете, как Оскар Уайльд ответил, когда его спросили, в чем разница между американцами я англичанами?

— Не знаю. — Фол ощущал какую-то странную радость оттого, что с русским прилетела именно эта веснушчатая голубоглазая девушка.

— Он ответил прекрасно: «В языке».

Фол рассмеялся; Годилин, ощущая все большую неловкость оттого, что говорили по-английски, словно бы его и не было здесь, спросил:

— Фто он заливается?

Фол не дал Пат ответить.

— Когда он это сказал? — требовательно спросил он. — Накануне трагедии?

— Не знаю. Видимо, да, — и девушка объяснила Годилину, что речь идет о том, насколько разны английский, американский и шотландский языки.

— А при чем здесь Оскар Уайльд?

Фол снова не дал ей ответить, поинтересовался:

— Вас прислали с ним? Или вы работаете по найму?

— Я прохожу практику.

— Где?

— В Сорбонне, там прекрасный русский...

— Давно работаете с этим джентльменом?