Аулия

На следующий день, еще до зари, при свете факелов, пастухи похоронили аль-Хакума на том же месте, где был зарыт Рад, его конь. Они завернули тело в бурнус и положили головой к Мекке. Похоронные ритуалы пастухов представляли собой странное смешение религиозных обрядов с древнейшими суевериями. Его опустили в могилу вместе с амулетом: кошелем, который Аулия расшила скромными бусинами своего ожерелья, прежде – ее единственного украшения. Теперь же на ее смуглой руке блестели золотые браслеты, и люди шептались, замечая их.

Али бен-Диреме исполнил перед могилой ритуальный танец, дабы смерть аль-Хакума не навлекла на их деревню несчастия и беды.

Несколько минут люди молились. Пастухи, занятые восстановлением разрушенных бурей жилищ, в считаные дни позабыли об умершем. Аулия вернулась к своим козам и снова стала купаться в реке. Но песен вместе с матерью она больше не пела.

По ночам, вспомнив аль-Хакума, она просыпалась в слезах: «Горе мне, горе, – думала она. – Лучше бы я умерла вместе с ним. Как мне жить с этой болью, которая не дает мне ни есть, ни спать?» И опускала руки на грудь, где зияла мучительная пустота. Она старалась сдерживать рыдания, кусая одеяло, пока ее не одолевала усталость. Видя, как каждый день дочь просыпается с опухшими от слез глазами, Лейла молча обнимала ее. Аулия не сопротивлялась, но и не раскрывала рта. А потом, тихая, печальная и потерянная, шла пасти коз. По вечерам, вместо того чтобы идти на речку, она садилась возле могилы аль-Хакума и играла на дарбуке до тех пор, пока не заводили свои песни цикады.

Однажды ночью ей приснилось, что аль-Хакум отвел ее к реке и там омыл ей ноги. Сон был таким ободряющим, что Аулия открыла глаза и улыбнулась. Словно околдованная, она тихонько, стараясь не разбудить родителей, поднялась, пошла на речку и на берегу преклонила колени.

– Вади, кто сравнится с тобой, бегущим до самого моря, – прошептала она, склонившись к самой воде. Напилась, умылась перед молитвой, долго молилась. А потом прилегла на берегу, опустив правую руку в реку; вода стала убаюкивать ее.

Не убирая руку из журчащих струй, она долго слушала голоса реки и ветра, перебирающего листья деревьев, – пока не уснула с миром в душе. Спустя несколько часов проснулась и вернулась домой, на свою лежанку.

После этой ночи Аулия каждый вечер ждала, пока уснет вся деревня, а потом шла мимо голубых в лунном свете финиковых пальм к реке – и там засыпала на ложе из прохладной травы, погрузив правую руку в текучую воду и укрывшись одеялом.

Она всегда успевала возвратиться домой до того, как родители просыпались.

И вот настала ночь, когда она увидела иной сон: она плывет по морским волнам, обнимая странную птицу пеликана с огромным зобом и темным маслянистым оперением. Птица ничуть ее не боится. Не раскрывая клюва, одним лишь взглядом, птица дает ей понять, что она, Аулия, – владычица моря и всей морской живности. Внизу, в темной прозрачной глубине, Аулия различает очертания огромных рыб и похожих на цветы морских тварей.

Пеликану принадлежат луга водорослей, которые волнуются под беззвучными подводными ветрами, и цветники кораллов, и пещеры с гротами, и все бездонные глубины, морские твари и жемчуга.

Вдруг девушка слышит страшный грохот и видит, как полноводные реки, синее самого неба, низвергаются в море, вздымая высокие, словно дюны, вспененные волны. Поддавшись порыву, Аулия впивается взглядом в глаза птицы и кричит: «Лети!» Пеликан взлетает и кружит в небе над нею.

Проснулась она в полном смятении. Осмотрелась. Ничего не изменилось вокруг: Ачеджар, речка. Однако сама она стала другой. Она отчетливо, до последней мелочи, помнила свой сон: крохотных блошек среди перьев пеликана, соль морской воды на своих губах, оглушительный грохот рек, низвергающих воды в море.

В то утро, когда сквозь пятна солнечного света и тени Аулия гнала своих коз по дороге на пастбище, она обхватила руками голову самой старой в стаде и самой упрямой козы и, уставившись в ее желтый глаз и дрожа от волнения, тихо сказала: «Стой!» Коза остановилась и опустила голову. Аулия встала на колени и велела ей: «Иди!» Коза побежала вперед и догнала свое маленькое стадо.

Обучение началось.

Языки