Аулия

Потом они поднялись еще выше и оказались внутри облаков. Пустынные мышки ощутили себя птицами: они были окружены таким густым туманом, что не могли даже видеть друг друга, и им стало казаться, что стоит приложить чуть больше усилий – и они коснутся бледного лика луны.

И вот они достигли вершины. Она оказалась совершенно голой, покрытой коркой льда. Счастливые, они расселись там, зависнув меж небом и землей, выше облаков. Звезды над их головами висели крупные и яркие как никогда, внизу лежала пустыня – далекая и бескрайняя.

На небе – только добрые предзнаменования, лучше и быть не может. Звезда Гуль мерцала алым, как пламя, светом, а светящийся пояс Аманара устремил свое копье к западу.

Тушканчики придумывали созвездиям имена: Оуарда, или Роза – пятнадцать звезд, выстроившихся в пять сверкающих лепестков; Камела – прекрасный блистающий лик.

Вокруг простирались дюны. Повсюду, на все четыре стороны света; дюны – под облаками и дюны – в сиянии луны; дюны – под их лапками и под небом пустыни. Однако в уходивших к югу отрогах гор виднелось обширное овальное пятно. В ночи оно было черным, но в центре его, отливая в лунном свете, серебрился круг. Вода. Оазис.

Забарабанив задними лапками по инею, Аулия обратила на себя внимание соплеменников и пропищала:

– Слушайте меня, тушканчики! Вон он – обещанный оазис, то место, где мы будем отдыхать, пока не пойдут дожди. То место, где родятся наши дети!

Но завороженные тушканчики даже не шелохнулись. Те из них, кто мечтал об оазисе, пожелали уснуть, чтобы этой же ночью там оказаться. На краю пропасти они уселись в ямки, протаявшие во льду под их теплыми телами. Полюбовались на ожидавший их оазис, закрыли глазки и принялись воображать, что они уже там, а их шубки тем временем начали покрываться льдом, и сами они вскоре засверкали, как льдинки. Они не желали сходить с этого места. Им хотелось спать, уснуть прямо здесь, почти что на небе, где им не угрожают страшные змеи и голодные лисицы. Уснуть и спать.

Каждого из них Аулия окликнула по имени, объясняя, что если они заснут, то превратятся в кусочки безжизненного льда, и принялась хлестать их своим длинным хвостом, пока наконец тушканчики не вышли из странного оцепенения и, почти без сил, не начали спускаться с горы.

Свернувшись клубочками, они покатились вниз по склону, погружаясь в ледяной туман облаков. Ночь обернулась нескончаемо долгим падением. На следующий день они отдыхали и лечили ушибы, укрывшись в выемках и впадинах, оставленных в скале ветрами. Одни лишились хвостиков, другие – ушей. Хвосты и уши просто отвалились, ведь они успели превратиться в лед, пока их хозяева, пленники ледяного очарования, скользили вниз. Мороз их калечил, а они этого даже не замечали.

Тушканчики оглядели друг друга и поразились: кто без ушей, кто с укороченным хвостом. И тогда они будто проснулись. Внизу их ждет песок, так что они твердо решили спускаться вниз: без колебаний и почти без отдыха, следуя за мечтой.

И вот, спустя пять ночей, горный склон остался позади.

Каким же теплым, каким уютным показался им песок после застывшей лавы, снега и льда! Не обращая внимания на буйство разных запахов, они вырыли себе норки и улеглись спать, спали долго, целых два дня, и проснулись только на третий день, в ночь полнолуния.

Выбравшись из норок на поверхность, они застыли в изумлении: всего в нескольких метрах, в пронизанном лунным светом воздухе, они увидели то, что помешала им распознать великая усталость: оазис.

Счастливые, со всех ног бросились они вперед и во все стороны рассыпались под пальмами. Поле пшеницы – оно в их глазах было золотым лесом, щедро увешанным вкусными плодами.

А под землей, раскинувшись так же широко, как кроны, их ожидали сочные корни арганий и акаций. Тушканчики прыгали то туда, то сюда, благословляя Аулию, зарываясь в одном месте, чтобы появиться в другом с радостным писком.

Аулия же, движимая не голодом и не жаждой, а чем-то иным, направилась вглубь этого царства растений. Нос ее различал запахи разных животных, запах воды. Из-под высокой пальмы на нее глядела речушка родного Ачеджара, обернувшаяся родником. Аулия увидела свое отражение: длинные уши, усы. Крошечное тельце под финиковой пальмой. Узнала серебряную песенку журчащей воды. Стукнула хвостом по земле, вопросительно пискнула.

Подняла голову и увидела антилопу. И узнала, кто это – без колебаний, черпая уверенность в собственных снах. Это был Хауаси – тот, кого она искала в другой жизни, когда была девушкой. Еще до того, как она умерла, а потом преобразилась. Однако теперь она не знала, чего хотела от него тогда, и ее охватил страх. Хауаси был огромен. Она же – всего лишь тушканчик.

Он был так бел, что, казалось, освещал траву вокруг себя. На его тонких ногах мягко подрагивали длинные тугие мышцы. Благородную голову венчали высокие, закрученные спиралью рога. И его глаза. Эти глаза. Огромные, черные, словно вода оазиса ночью.

– Хауаси, – хотела прокричать Аулия. Однако она была всего лишь тушканчиком и кричать не умела.