Банкроты и ростовщики Российской империи. Долг, собственность и право во времена Толстого и Достоевского

Завладеть собственностью своей жены посредством долгового обязательства пытался еще один аристократ – князь Иван Александрович Урусов. В 1864 году он затеял тяжбу со своей женой Екатериной Ивановной по поводу заемного письма на 10 тыс. рублей, выданного в 1860 году. Жена, предложившая в качестве обеспечения иска имение в Тверской губернии, объявила этот иск незаконным, указывая, что «заемное письмо есть безденежное, выманенное у меня во время моей тяжкой болезни – в последнем месяце беременности и данное мною единственно для обеспечения будущности моего мужа, в случае моей смерти, с условием не взыскивать по оному при моей жизни». Судя по всему, Урусова передала свое имение в управление мужу, а в 1858 году, перед поездкой за границу, по его настоянию составила завещание, но, увидев, что он дурно распоряжается ее собственностью, и желая обеспечить детей, аннулировала завещание и вместо этого выдала ему заемное письмо, чтобы он не лишился средств к существованию в случае ее смерти. В своем прошении Урусова выворачивает наизнанку гендерные стереотипы той эпохи:

Взыскание же ныне с меня тем более несправедливо, что в продолжении многих лет нашего сожительства муж мой не имел никаких собственных средств и все содержание дома, детей и его самого постоянно производилось и доселе производится единственно на моем иждивении; капитал же, полученный моим мужем после кончины отца, был растрачен им еще до 1860 года, по уверениям его, будто бы на улучшение моего Калужского имения и на разные спекуляции; при чем, однако ж, мое имение не только не было улучшено, но приведено в разоренное состояние. В октябре же 1860 года у мужа моего не было десяти тысяч рублей, которые он мог бы дать мне в займы; а в противном случае, он должен иметь возможность дать точное указание, когда именно и на какой предмет я у него заняла подобную сумму, будучи тяжело больна и в течение нескольких месяцев не выходя из моей комнаты; а также, где у него хранилась эта сумма, в каких именно денежных знаках состояла и была вручена мне и кому о том было известно? Иначе иск его есть только злоупотребление моего доверия, посредством которого он, ничем не содействуя мне в воспитании пятерых детей и сам пользуясь от меня всем своим содержанием, обращает во вред всему семейству документ, выманенный у меня в вышеизложенных обстоятельствах[583].

В последних строках этого прошения (составленного мещанином Кузовниковым и поданного в суд коллежским асессором Маврикием Жуазелем) Урусова требовала, чтобы полиция проверила факт «безденежности» заемного письма. Полиция передала дело в надворный суд, ничего не выяснив и не приняв никакого решения, и поэтому суд вернул его в полицию, сообщив Урусовой, что, как только полиция вынесет официальную резолюцию, она сможет обратиться со своим прошением в суд, обладающий соответствующими полномочиями, «если пожелает начать дело судом»[584].

По-видимому, приданое вообще часто выдавали в виде долговых расписок: именно так поступил Александр Акакиевич Демидов, когда его дочь Анна вышла замуж за бывшего гвардейского офицера Вячеслава Болобонова. По словам Анны, она выдала мужу 15 тыс. рублей из своего приданого и еще 10 тыс., полученных в наследство от матери, чтобы он мог выплатить свои долги, а взамен взяла долговые расписки, которые были составлены неправильно. После того как их брак распался, она продолжала жить на проценты, которые ей выплачивал муж, а когда он перестал так делать, в 1859 году, подала властям прошение о том, чтобы он выдал ей нормальные долговые расписки, которые дали бы ей определенный приоритет, наряду с прочими кредиторами ее мужа.