Барбара. Скажи, когда ты вернешься?

Ему до зарезу нужна была звезда, которая могла бы соперничать с Далидой. Может быть, с помощью Барбары он даже хотел вызвать ревность у своей бывшей. Он знал, что это может подействовать на нее гораздо сильнее, чем все мольбы и проклятия: актрисы не прощают чужого успеха. Запуская Барбару на орбиту “Европы-1”, добиваясь у Брюно Кокатрикса зала “Олимпии” для ее сольного концерта и – что, может быть, было труднее всего – преодолевая ее собственное сопротивление и страх, он явно метил в Далиду. Это она должна была почувствовать, что на статус Королевы претендует другая певица. Но дуэли не получилось – слишком уж они были разными. Одна блондинка (кстати, крашенная по настоянию все того же Морисса), другая – всегда брюнетка. У Далиды голос громкий и сильный, как иерихонская труба, у Барбары – серебряный колокольчик, постепенно терявший свои серебряные ноты и хрустальные обертона. Но главное – разный формат. Далида – это трагическая героиня масскульта, женщина, которая поет для миллионов. Она по определению не вмещалась в камерный жанр поэтической песни, к тому же сама никогда не писала ни музыки, ни стихов. Во многом благодаря Люсьену Мориссу на нее работала целая индустрия: поэты-песенники, композиторы, аранжировщики. Далида к середине шестидесятых стала едва ли не самым крупным коммерческим брендом на французской эстраде, опередив всех по количеству альбомов и шлягеров. Барбара никогда не была героиней масскульта и не собиралась с Далидой соревноваться: у нее была другая территория, другая публика.

Хотя 22 января 1968 года благодаря Люсьену Мориссу она впервые вышла на подмостки “Олимпии”. Больше того – впервые встала из-за рояля и стала двигаться, свободно ходить по сцене! Она диктовала условия: директор не смел показываться ей на глаза за кулисами и никто, даже папа римский, окажись он в тот вечер в Париже, не должен подходить к ней с начала до конца концерта. Как уже было сказано, они с Люсьеном, который и сам не меньше ее боялся провала, только не подавал вида, в тот вечер выходили из “Олимпии” победителями. После этого триумфа она перестает бояться больших залов. Перестает быть певицей только для избранных. Ее имя, такое удобное для скандирования, теперь пишут огромными буквами на всех афишах, биллбордах, обложках глянцевых журналов. В том же году выходит альбом “Черный орел”, который они готовили вместе, и быстро входит в число самых продаваемых дисков.

Две королевы песни встретятся еще раз на кладбище Монпарнас на его похоронах. “Этот маленький хрупкий человек обладал огромной силой, подлинной интеллигентностью и большим сердцем. Он обожал детей и музыку, гром и тишину. У него было железное терпение и умение побеждать врагов, затаившись в тени своего кабинета. Он не уставал заботиться о других – это было единственное, что он по-настоящему любил и умел делать. Он знал возможности каждого, но никогда не злоупотреблял этим знанием. Его постоянным настроением была прекрасная безнадежность. Ранимый, он часто говорил о смерти, о боли жизни. Этот блондин высоко чтил свое дело и каждую секунду учил нас любить то, чем мы занимаемся. В июне 1968-го я снова увидела его на «Европе-1» – он растворился в кулисах…”

Роланд Романелли

Слава Богу, опять о любви. Так все-таки гораздо интереснее. Хотя спросили бы вы о Роланде Романелли Барбару тогда, когда она писала свои мемуары, понимая, что жизнь уходит, что ничего, в сущности, не остается, она бы презрительно скривила губы: “А, этот аккордеонист…” О нем в ее книге – вообще ни слова. А его книга о ней называется “Двадцать лет с Барбарой”.