Читаем Барбара. Скажи, когда ты вернешься? полностью

Вначале – речитатив на манер античных пьес или шекспировских драм о тех силах, которые решают наши судьбы. Прощай, интимная интонация – перед нами уже большая актриса, которая знает, с Кем говорит, когда обращается к небесам. Потом нервные, резкие песни Il tue (“Он убивает”) и Cet assassin (“Этот убийца”). Здесь остановимся. Тема смерти – едва ли не главная в спектакле. Осмелюсь предположить, что олицетворяет ее вовсе не белокурый Давид, полуребенок-полухулиган, с его напором и нежностью, чрезмерностью и робостью. Слишком много в нем жизни и устремленности в будущее. Он охотно обещает Лили все:

– Я знаю ночи, но я забыла, каким бывает утро…

– Я подарю тебе утро.

– Я забыла времена года…

– Я верну тебе их.

– Сады…

– Я открою их тебе.

И он же все понимает и в финале отпускает свою певицу, свою “цаплю”: “Пой для них”.

Смерть – это скорее черный шар, hommage покончившему собой Люсьену Мориссу. Это ему она говорит: “До встречи, Люсьен. Я больше не могу петь”. Будучи человеком судьбы, она прекрасно понимала, что в известном смысле этот спектакль – финал, конец пути, и ей хотелось прокричать о своей боли, своем отчаянии и своей любви всему миру. Ведь, кроме музыки и публики, у нее больше ничего не было в жизни, и остров мимоз, как и другие выдуманные прекрасные земли (песня Campadile), – это всего лишь мираж. Не знаю, оценила ли это существование на краю публика, но его точно понял своим великим художническим чутьем Жерар Депардье – поэтому и подчинился, и принял ее условия игры, за что она была ему благодарна до последнего вздоха.

Зал в конце концов пробивали, конечно, шлягеры, дивные мелодии и ее неповторимый голос, который каким-то чудом на “Лили Пасьон” окреп и стал напоминать прежний. Это элегантное Tango indigo, “Голубое танго, щека к щеке”, во время которого зарождалась страсть героев, знаменитое Mémoire, mémoire (“Воспоминание, воспоминание”), вместившее всю ее жизнь: от LEcluse до ада болезни. И, конечно, бесконечно прекрасный L’île aux mimosas (“Остров мимоз”). Не зря Депардье написал в своей книге: “Мне всегда казалось, что твой голос возносится к небу. Каким-то образом слова твои обретают материальную оболочку. Я всегда обожал строчку: «Наша любовь напоминает горделивые соборные башни». Клянусь, я видел твой собор, он висел в воздухе прямо передо мной. Для маленького беглеца из Шатору (город, где он родился. – Примеч. автора) песня обладала властью, была наделена огромной силой. В самые тяжелые моменты жизни она уносила меня на остров мимоз”. Какая Лили – в спектакле проходит вся жизнь Барбары: здесь и владелица борделя Прюданс, приютившая ее в Бельгии, и брак с человеком, чей образ стерся из памяти, и пейзажи Преси, где в водной глади Марны отражаются любимые лица… И монолог O mes théâtres (“О мои театры”) – это ее сцена, ее тишина, ее страхи и триумфы. Времена неудачной “Мадам” далеко в прошлом: теперь ее голос звучит так, как, должно быть, звучал у Рашель или Сары Бернар. И, как у них, все держится только на ее нервах, ее темпераменте и этом самом голосе, который того и гляди уйдет навсегда, как уходили все, кого она любила.

А были ведь еще и загадочная меланхоличная песня Bizarre (“Странный”) с образом города, где тени как ящерицы перед фарами машины, покидающей госпиталь, в котором кто-то умер и куда кто-то опоздал, и энергично-брехтовская Tire pas (“Не стреляй”), и философские Qui est qui (“Кто есть кто”) и Qui sait (“Кто знает”), уравнивающие в правах все живое, что есть на земле… На афишах и снимках она сияет рядом с Депардье, которому еще нет и сорока, будто молодея под его взглядом. Безупречный макияж, элегантный силуэт в черном. Но ей тяжело все это давалось. Вот как запомнила Мари Шэ обстановку после представления: “Они еще долго аплодируют. Кто-то бросает на сцену букет мимозы. Наконец, гаснут один за другим прожекторы, сцена пустеет, зрители уходят в ночь. Праздник окончен. В ее гримерке жарко от света ламп: первый жест – найти очки, потом – подправить макияж. Она разгримируется только дома. Рассеянный взгляд на тех, кто ждет ее слова, или улыбки, или хотя бы прикосновения кончиков пальцев. Никого, она сейчас никого не может видеть. Слишком устала. Одно слово музыкантам, они обмениваются шутками, она смеется. Потом надевает широкое пальто, перчатки: «До завтра!» На улице ждет машина, несколько теней возле нее, несколько взглядов, это все. Она приветствует их взмахом руки и выдыхает: «Сумасшедшие, такой холод…» Машина трогается с места. Она возвращается в Преси”.

Перейти на страницу:

Все книги серии На последнем дыхании

Они. Воспоминания о родителях
Они. Воспоминания о родителях

Франсин дю Плесси Грей – американская писательница, автор популярных книг-биографий. Дочь Татьяны Яковлевой, последней любви Маяковского, и французского виконта Бертрана дю Плесси, падчерица Александра Либермана, художника и легендарного издателя гламурных журналов империи Condé Nast."Они" – честная, написанная с болью и страстью история двух незаурядных личностей, Татьяны Яковлевой и Алекса Либермана. Русских эмигрантов, ставших самой блистательной светской парой Нью-Йорка 1950-1970-х годов. Ими восхищались, перед ними заискивали, их дружбы добивались.Они сумели сотворить из истории своей любви прекрасную глянцевую легенду и больше всего опасались, что кто-то разрушит результат этих стараний. Можно ли было предположить, что этим человеком станет любимая и единственная дочь? Но рассказывая об их слабостях, их желании всегда "держать спину", Франсин сделала чету Либерман человечнее и трогательнее. И разве это не продолжение их истории?

Франсин дю Плесси Грей

Документальная литература
Кое-что ещё…
Кое-что ещё…

У Дайан Китон репутация самой умной женщины в Голливуде. В этом можно легко убедиться, прочитав ее мемуары. В них отразилась Америка 60–90-х годов с ее иллюзиями, тщеславием и депрессиями. И все же самое интересное – это сама Дайан. Переменчивая, смешная, ироничная, неотразимая, экстравагантная. Именно такой ее полюбил и запечатлел в своих ранних комедиях Вуди Аллен. Даже если бы она ничего больше не сыграла, кроме Энни Холл, она все равно бы вошла в историю кино. Но после была еще целая жизнь и много других ролей, принесших Дайан Китон мировую славу. И только одна роль, как ей кажется, удалась не совсем – роль любящей дочери. Собственно, об этом и написана ее книга "Кое-что ещё…".Сергей Николаевич, главный редактор журнала "Сноб"

Дайан Китон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары
Милая моя
Милая моя

Юрия Визбора по праву считают одним из основателей жанра авторской песни. Юрий Иосифович — весьма многогранная личность: по образованию — педагог, по призванию — журналист, поэт, бард, актер, сценарист, драматург. В молодости овладел разными профессиями: радист 1-го класса, в годы армейской службы летал на самолетах, бурил тоннель на трассе Абакан-Тайшет, рыбачил в северных морях… Настоящий мужской характер альпиниста и путешественника проявился и в его песнях, которые пользовались особой популярностью в 1960-1970-е годы. Любимые герои Юрия Визбора — летчики, моряки, альпинисты, простые рабочие — настоящие мужчины, смелые, надежные и верные, для которых понятия Дружба, Честь, Достоинство, Долг — далеко не пустые слова. «Песня альпинистов», «Бригантина», «Милая моя», «Если я заболею…» Юрия Визбора навсегда вошли в классику русской авторской песни, они звучат и поныне, вызывая ностальгию по ушедшей романтической эпохе.В книгу включены прославившие автора песни, а также повести и рассказы, многограннее раскрывающие творчество Ю. Визбора, которому в этом году исполнилось бы 85 лет.

Ана Гратесс , Юрий Иосифович Визбор

Фантастика / Биографии и Мемуары / Музыка / Современная русская и зарубежная проза / Мистика
Шаляпин
Шаляпин

Русская культура подарила миру певца поистине вселенского масштаба. Великий артист, национальный гений, он живет в сознании современного поколения как «человек-легенда», «комета по имени Федор», «гражданин мира» и сегодня занимает в нем свое неповторимое место. Между тем творческая жизнь и личная судьба Шаляпина складывались сложно и противоречиво: напряженные, подчас мучительные поиски себя как личности, трудное освоение профессии, осознание мощи своего таланта перемежались с гениальными художественными открытиями и сценическими неудачами, триумфальными восторгами поклонников и происками завистливых недругов. Всегда открытый к общению, он испил полную чашу артистической славы, дружеской преданности, любви, семейного счастья, но пережил и горечь измен, разлук, лжи, клеветы. Автор, доктор наук, исследователь отечественного театра, на основе документальных источников, мемуарных свидетельств, писем и официальных документов рассказывает о жизни не только великого певца, но и необыкновенно обаятельного человека. Книга выходит в год 140-летия со дня рождения Ф. И. Шаляпина.знак информационной продукции 16 +

Виталий Николаевич Дмитриевский

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное