Барбара. Скажи, когда ты вернешься?

Путь неблизкий – около часа. Думала ли она о тех, кто сейчас идет пить и праздновать после спектакля – наверняка среди них был и Депардье? Думала ли о рецензиях, которые сочли своим долгом опубликовать все ведущие парижские газеты и журналы? Конечно, нет. Что творилось в ее душе, мы так никогда и не узнаем, но, наверное, черная ночь глухой французской провинции (а это там и сейчас так) укрывала ее от всех страхов и давала, хотя бы на некоторое время, убежище.

Пресса была неоднозначной. Заголовок одной из статей о спектакле – “Провальный и пленительный” – точно передает двойственное отношение обескураженной публики и критики. Что это? Не рок-опера и не концерт, не мюзикл и не драма. Легендарная femme piano в клубах дыма и в объятиях мегакинозвезды…

Мой рояль, который швыряло по волнам как щепку,
Причаливает к берегу – твоему острову мимоз.
И, как два несущихся по прерии коня,
Как две птицы, парящие в вышине,
Как два ручья, нашедшие друг друга,
Мы уйдем в никуда,
Гордые и не сдавшиеся, как тростник…

Пишущие люди и даже автор самой подробной ее биографии Ален Водраска, который видел спектакль, обвиняли ее в нарциссизме, в том, что она предложила публике роль своего психоаналитика. Мол, именно это оттолкнуло известную часть зрителей, ожидавших спектакля, сделанного “по законам театра”. А что, есть эти законы? Занимаясь театром ни много ни мало вот уже сорок лет, я в этом не уверена. Наоборот, нарушение известных правил и канонов как раз и завораживает, дарит новую реальность и подключает тебя к ней самым восхитительным образом. Так что я – с той, и весьма немалочисленной, кстати, частью публики, которая сама вместе с Барбарой и Депардье отправлялась на остров мимоз, а потом теряла его и тоже переживала изгнание из рая. Это Барбара становилась для них психоаналитиком и лечила их своим пением, а не наоборот, и не случайно в финале, покинув Давида, она снова пела им Ma plus belle histoire d’amour c’est vous. Только ее любовь и не предавала их никогда.

Они играли этот спектакль в “Зените” почти месяц, с 21 января по 19 февраля. Конечно, после она мечтала о большом турне, и они отправились в него, начав с выступления в Ренне. Но все закончилось уже 6 мая на сцене “Театро Арджентина” в Риме. Финансовые проблемы, занятость Депардье… Вот как сам он написал об этих гастролях: “При твоей помощи и благодаря спектаклю «Лили Пасьон» я сумел сойти со столбовой дороги на всеми забытую проселочную, изрытую птичьими гнездами. Мы возили спектакль по всей Франции. Мы превратились в странников, бродяг, въезжающих с криками на своих повозках на деревенскую площадь, чтобы возвести там свой шапито. Приходите посмотреть на комедиантов! Были скомканы все графики съемок, и мы были счастливы, играя каждый вечер нашу пьесу”. Для него это было внове, для нее – образ жизни, который надо было менять, а как – она не знала.

Они сохранили свою дружбу до самого ее ухода. И это Депардье, еще стройный, в элегантном красном шарфе, говорил над ее гробом на кладбище Баньо холодным ноябрьским днем, обращаясь к ней словами из их спектакля: “Chante, chante!” – “Пой, пой!”– для кого хочешь, но пой. Впервые она ему не ответила.

Морис Бежар и Михаил Барышников

Балетные ее всегда любили. Но Морис Бежар, великий хореограф ХХ века, особенно: “Она была для меня много больше чем друг. Она была сестрой. Мы влюбились с первого взгляда. Мгновенное взаимопонимание. Одинаковые вкусы, одинаковые мысли, одинаковые увлечения. Барбара – это огромная часть меня самого”.

Они встретились в 1964-м или в 1965-м (разные источники дают разные даты) в Бельгии, Брюсселе. Там еще в 1960-м Бежар создал свой “Балет ХХ века”. Их многое роднило и помимо душевного сходства: обоим первый успех подарил Брюссель (Бежар проработал в этом городе 27 лет), оба начинали на маленьких сценах и сами сделали себя, ступив на новые, еще неизведанные территории искусства. Оба были убеждены, что жизнь состоит из обжигающих прекрасных мгновений и ее смысл – в творчестве. “Джотто для них важнее собственной судьбы”, – сказал однажды про людей этой породы Иосиф Бродский. В жизни Бежара было три кумира: Барбара, Майя Плисецкая и премьер его труппы Хорхе Дон. Все далеко не красавцы в жизни, но артисты, становившиеся на сцене богами! Барбаре Бежар сделал по крайней мере два подарка-посвящения: это его фильм-балет “Я родился в Венеции” и балет “Брель и Барбара”, созданный уже с Лозаннской труппой, где блестяще танцевали нынешний руководитель бежаровского балета Жиль Роман и Элизабет Роз. Надо ли говорить, что и там, и там звучали ее песни.