Барин и крестьянин в России IX–XIX веков. Влияние исторических событий на земельные отношения во времена Киевской Руси, в монгольский период и последние 150 лет крепостного права

Глава 25 Реформаторы, бунтари и аболиционисты – сторонники отмены крепостного права

Как было показано в предыдущей главе, в России в эпоху от Петра I до Александра II сложилась парадоксальная ситуация – парадоксальная, по крайней мере, для западного ума. С одной стороны, значительный шаг вперед сделала торговля, фабричная форма производства стала все более распространенной, возник промышленный пролетариат. Но с другой стороны, в те же годы социальная структура империи регрессировала. Дворянство возникло как самостоятельное сословие и утвердилось в качестве господствующей группы в обществе, а масса людей либо была низведена до крепостного состояния, либо, если уже находилась в подневольном положении, опустилась еще ниже.

Смешение современности и Средневековья, казалось, обеспечивало работоспособное общественное обустройство. Империя значительно расширилась по площади и населению; она стала одной из крупнейших мировых держав и успешно противостояла вызовам как изнутри, так и извне. Но с течением времени некоторые люди обнаружили в государственной системе серьезные недостатки, которые заставили их усомниться в ее дальнейшей жизнеспособности. Больше всего их заботило крепостничество, главная особенность всего общественного порядка. Рано или поздно все эти люди пришли к выводу, что без реформы крепостного права или полной его отмены России грозит неминуемая катастрофа.

Этих критиков существующего строя можно разделить на три отдельные группы: царя и представителей высшего звена бюрократии, крестьянство и интеллигенцию. Хотя все они были объединены общим делом, каждая из этих групп руководствовалась разными соображениями, каждая использовала различную тактику в борьбе за перемены, и каждая сыграла особую роль в окончательной отмене крепостного права.

Начиная со второй половины XVIII в. и далее в следующем столетии люди, занимавшие высокие посты и заседавшие в царских советах, предупреждали, что крепостное право представляет большую опасность для государства. Некоторые из них составили конкретные программы по устранению тех зол, которые они видели и которых боялись. Но осуществление этих планов или отказ от них зависели от царя. Власть и авторитет императора были настолько велики, что его характер и личные убеждения служили решающими факторами при каждом важном решении правительства. Если он был заинтересован в реформе, вносились изменения. Если его интерес угасал, то усилия по реформе терпели крах.

До царствования Екатерины II государи России не проявляли серьезной и постоянной заботы об улучшении участи крестьянства. Молодая Екатерина под влиянием эпохи Просвещения, еще будучи великой княгиней, писала, что «противно христианской религии и правосудию превращать людей в рабов (которые все свободны по рождению)», и прославляла свободу: «Свобода душа всего; без Тебя все мертво». Став императрицей, она говорила и писала о насущной необходимости улучшения положения крепостных. Не упустила она и возможности прославить свои взгляды на просвещение в нетленном камне на благо потомства; эпитафия, которую она выбрала для своей могилы, гласила: «Вступив на российский престол, она желала добра и старалась доставить своим подданным счастие, свободу и собственность. Она легко прощала и не питала ни к кому ненависти…»

Правители издавна славились расхождением между своими словами и делами, но, несомненно, немногие из сильных мира сего могли сравниться с лицемерием Екатерины. Во время ее правления и по ее приказу крепостное право стало более деспотичным, чем когда-либо, и было введено в тех частях ее империи, где оно до сих пор было неизвестно. Генри Ширли, секретарь британской миссии при дворе Екатерины, тонко высказался о ней в депеше в Лондон, написав, что «поначалу намерения императрицы состояли в том, чтобы показать, какие усилия она приложила, дабы осчастливить своих подданных, но, поскольку ее намерения не проистекали из принципов чистейшей природы, ее действия, подобно фальшивым жемчужинам, имеют больше блеска, но меньше ценности, чем подлинные».