Барин и крестьянин в России IX–XIX веков. Влияние исторических событий на земельные отношения во времена Киевской Руси, в монгольский период и последние 150 лет крепостного права

Начиная с царствования Екатерины кое-кто из лидеров аристократического общества, как указывалось ранее, выступал с критикой крепостного права. Но столь же видные люди яростно противились любым предложениям о переменах и были крайне огорчены интересом, проявленным Александром, а затем и Николаем к крестьянскому вопросу. Приведем лишь несколько примеров. Гавриил Державин, обер-прокурор Сената и известный литератор, считал, что акт о вольных хлебопашцах 1803 г. поставит под угрозу общество, вызовет беспорядки, не принесет пользы ни барину, ни крестьянину, и назвал его создателей «бандой якобитов». Историк Николай Карамзин полагал, что без чуткого руководства своих господ крестьяне обратятся к пьянству, праздности и преступлениям и поставят под угрозу безопасность страны. Он воспринимал крепостное право как естественный порядок вещей. «Крепостных можно освободить, как только волки будут полностью сыты, а овцы целы», – писал он. В 1820 г. Государственный совет предупредил, что запрещение продажи отдельных крепостных крестьян из их семей является опасным нововведением, и заявил, что любые изменения излишни, поскольку из всех государств только Россия остается мирной и счастливой. Граф С.С. Уваров, министр народного просвещения, автор слов «православие, самодержавие, народность», ставших лозунгом режима, предсказал, что вмешательство в крепостное право приведет к катастрофе государства. Ибо крепостники потребовали бы возмещения своих убытков за счет самодержавной власти царя. Деятельность графа П.Д. Киселева в интересах государственных крестьян вызывала резкую критику со стороны видных аристократов. Барон Корф, крупный государственный чиновник и придворный, в 1841 г. сообщал, что Киселев вызывал ненависть, потому что «молва указывала на него как на зачинщика идеи отмены крепостного права». Граф Нессельроде, министр иностранных дел, писал в 1843 г., что «все планы освобождения, которыми грозит нам Киселев, в настоящее время могут привести только к крестьянским бунтам и разорению дворянства», и предупредил, что, если крестьянам дадут волю, они ею дурно воспользуются.

Противостояние этих людей и их единомышленников среди аристократии и государственных чиновников отражало отношение большинства крепостников к крестьянскому вопросу. Они рассматривали любое продвижение реформы крепостного права как прямую угрозу их правам собственности на землю и крестьян. В 1835 г. чиновник Министерства внутренних дел сообщал, что большинство дворянства не в состоянии даже приспособиться к мысли о возможности вести свое хозяйство без крепостных. Они искренне верили, что освобождение разрушит моральные устои крестьянства и приведет к насильственному уничтожению дворянства как класса. По их мнению, крепостное право являлось необходимым условием их собственного благосостояния, а также благосостояния крестьян и государства.

Однако существовало меньшинство, которое с течением времени увеличивалось, не разделявшее эти взгляды. Под влиянием гуманизма, интереса, проявленного царем и высшими чиновниками к реформам, и соображений личной выгоды эти инакомыслящие дворяне выдвинули предложения об освобождении крепостных. Почти все их планы включали в себя освобождение без земли или с очень мелкими наделами для крестьян и компенсацию для собственников. Таким образом, они надеялись сохранить бывших крепостных в качестве поденных работников, избавить себя от проблем, расходов и ответственности, связанных с владением крепостными, и использовать компенсационные деньги для выплаты своих долгов. Одним словом, они заботились в первую очередь о себе.

Первое предложение такого рода поступило в 1819 г. от группы владельцев Динабургского уезда Витебской губернии. Из шестидесяти трех местных крепостников тридцать девять выступали за безземельное освобождение крепостных. Они направили свои предложения в Санкт-Петербург, где Императорский совет их не одобрил. До конца 1830-х гг. провинциальные помещики в других местах не предпринимали похожих совместных действий. К тому времени крестьянский вопрос стал частой и широко обсуждаемой темой в крепостном обществе. В 1837–1838 гг. некоторые тульские землевладельцы выступили с проектом освобождения крестьян, и в 1840-х гг. группа помещиков в Рязани, Туле, Симбирске, Смоленске, Твери, Витебске и Петербурге выдвигала предложение того или иного рода. Ни один из проектов не имел поддержки большинства крепостников в своих губерниях, и ни один из них не был одобрен правительством, чтобы выйти за рамки бумажной стадии. Тем не менее они дали важные свидетельства появления у части провинциальной знати нового отношения к крепостничеству.