Беглец (СИ)

В следующие пять минут, пока она проводит инструктаж по фармацевтике (в чем она, безусловно, хороша) и уходу за больным (причем, судя по обеспокоенному тону, это как минимум редкий вид лихорадки, а я — медицинский феномен), почти не слушаю, раздраженно сминая край одеяла.

— Закончили панику? — наконец интересуюсь я.

— Спасибо, что включился. Мы как раз обсуждаем вашу вчерашнюю вылазку. — Она прищуривается. — Нашли что-нибудь?

Грег опускает глаза.

— Ты здорово спрятала свои запасы, — отвечаю раздраженно.

— Ты зря потратил время. Я завязала.

— С чего вдруг? Ясно, почему Лондон терпит стихийное бедствие. Еще неделя воздержания — и Земля слетит с орбиты.

Она изображает оскорбленную невинность.

— Я уже не так молода и красива… — протягивает она. — Пара лет в таком духе, и мне тоже придется завести юного любовника. Чтобы хоть как-то поддерживать самооценку.

Это было… довольно болезненно.

Грег хмыкает.

— Я заметил, судя по количеству косметики в твоей ванной.

Ухмыляюсь. Квиты.

— Пф. Так бы и сказал, что хочешь одолжить у меня помаду, — играючи отбивает она.

Прячу лицо в ладонях, вздрагивая от смеха. Грег говорит:

— Никак не мог найти подходящий оттенок. Как он называется? Кровожадная стерва?

— Фурия, — уточняет Стейс и показывает язык.

— Вы двое нашли друг друга, — заключаю я. — И кстати. Что такого важного ты хотела сказать? Во что там я не поверю?

— А, точно! Вылетело. Тейлор приезжает.

Что я слышу. Эта ненормальная оторва возвращается в Лондон?

— Это шутка?

Она отвечает долгим выразительным взглядом. Я усмехаюсь.

— Кто такой Тейлор? — спрашивает Грег.

— Тейлор. Она. Подруга Стейси. Главная лондонская тусовщица. Она же вроде говорила, что уезжает навсегда?

— Я тоже так думала. — На её лице явное неудовольствие.

— Тебя огорчает приезд подруги?

— Видишь ли, Грегори, в данном случае слово «дружба» употребляется только потому, что подходящего ещё не придумали.

Ей удалось меня удивить.

— Мне казалось, у вас хорошие отношения, вы же с ней не разлей вода?

— Две неверных догадки в одном предложении. Не было никаких отношений. Для отношений нужны как минимум два человека, а не только я. Мое отношение было хорошим, ага, не спорю. Хорошей игрой в одни ворота.

—…

— Не возражай, просто поверь: именно так всё и было. Всё, о чём она думала, — она загибает пальцы, — тусовки, выпивка, парни, — в этом ей не было равных. В остальном она была полной флегмой. Мне приходилось стоять на голове, чтобы её растормошить. Всё делала я. Говорила, развлекала, смешила, боролась за её внимание, решала её проблемы… Ну как, после моих слов это всё ещё похоже на дружбу?

— Тогда зачем? — удивляется Грег.

— Не знаю. Она была классной, заводной, безбашенной. Но это еще не всё, понимаешь?

— И ты не хочешь с ней общаться? — спрашиваю я.

— Хочу. Не знаю. Только… Я хорошо к ней отношусь, но без отдачи мое хорошее отношение ничего не стоит. Просто факт, который не имеет ценности. В задницу такую дружбу. Думаю, мне есть, с чем сравнивать.

— Самое время сказать, какие мы хорошие и как сильно ты нас любишь, — говорит Грег, зевнув.

— Да, точно, — подтверждаю я, — как тебе повезло и как ты нас ценишь.

— Ммм… А сразу после признания устроим тройничок, — ухмыляется она. Мы с ней тут же переглядываемся, скорчив брезгливые мины.

Грег фыркает.

— Нам хотя бы двойничок.

— Что… Ты? — Она поворачивается ко мне, и приходится сжать губы, чтобы никак не отреагировать на её обалдевшее выражение лица. — Мааайк! — И начинает гоготать.

Умоляю небо, чтобы она не стала развивать эту тему. Абсурдность и нелепость этой ситуации очевидны даже для меня.

— Даа, ребята, — тянет Стейс. — Усмирить либидо Майка могло лишь великое чувство. Не знаю, плакать мне или смеяться.

— Я поплачу за тебя, — потягиваясь, отзывается Грег.

— Ты хотел вызвать терапевта или сексопатолога? — спрашиваю я.

— М, ролевые игры. Я забыла костюм.

— А еще стыд и совесть, — парирую я. — К слову о совести. Как поживает бедняга Джим?

Грег поднимается с постели.

— Кхм. Ладно, вы тут болтайте, а я заварю чай.

Когда он уходит, Стейси роняет голову на локти и еще долго молчит.

— Почему ты просто не сказала «нет»? — вполголоса спрашиваю я.

— Не знаю, я — я растерялась. Тебя там не было, ты его не видел.

— Ты не думала согласиться? То есть это не самый худший вариант, подумай сама.

Она поднимает голову и смотрит удивленно.

— Поверить не могу, что это говоришь ты. Вот это — самая настоящая жестокость. Не сомневаюсь, что ты не подумал обо мне, но за что ты так с Джеймсом — усмешка, — мне непонятно.

— Ты думала об этом не меньше меня и знаешь все варианты. Не изображай удивление.

— Знаешь, в последнее время я начала забывать, какой ты циник. — Она улыбается. — Я не собираюсь соглашаться.

Киваю.

Знаю, что она играет от противного. Всё, что я сделал, — предложил самый ожидаемый исход, который она, не подумав и минуты, опровергла. Не знаю: повлиял этот разговор или решение было принято до него, — остается надеяться, что уловки она не разгадала.

— Я не читал твоего дневника, — говорю я после молчания.

— Знаю. Все равно: там нет ничего интересного.