Беглец (СИ)

Всё в руках творца, в самом прямом смысле.

Специфика моей профессии в том, чтобы уметь не думать о специфике профессии. На самом деле это основное требование. В досье пишут — «стабилен». Как пульс мертвеца или курс швейцарского франка. Это не значит, что тебе плевать. Никому не нужны те, кем невозможно управлять. Это значит, что ты умеешь переключаться. Хотя я до сих пор не понимаю разницы.

По статистике из десяти, прошедших первую проверку, на последующих пяти отсеиваются восемь.

Оставшиеся двое уже никогда не провалят тест.

Ты можешь прийти домой, привалиться к стене в ванной и думать о том, какая ты мразь. А после — отправиться на вечеринку.

А можешь сразу отправиться на вечеринку. Я так и не понял, в чём разница.

Правда в том, что я стабилен. Мне приходится повторять эту фразу, иногда по несколько раз в день, чтобы не забыть. Перед завтраком, обедом и ужином. «Это нормально», — говорю я. — «Ты ведь стабилен».

Если сюда войдёт Грег, а он войдёт, я расскажу ему о специфике профессии. Таких, как он, отсеивают ещё на входе, сразу после психопатов. Такие, как он, переворачивают горы. Немного не та… специфика.

Эта мысль вызывает улыбку.

Так что, когда он войдёт, я буду молчать, потому что «стабилен», а ещё потому, что «дерьмо — отдельно».

Я могу закрыть глаза и увидеть что-то хорошее. Переключиться. Я увижу Грега, его спокойное лицо, тёплый взгляд.

Он скажет: «Странный способ принять душ», на что я отвечу «Какая разница».

— Ну да. — И взъерошит волосы, подходя ближе. — Давай, пора вылезать. Дышать нечем.

Он повернёт кран, добавляя холодной воды. Я подниму скучающий взгляд, он пробормочет что-нибудь милое и тихое… Такое, что глаза закроются сами. Я не спал два дня, мне нужен сон…

…Специфика профессии в том, что важнейшим навыком становится умение расположить себя во времени и пространстве.

… Из стыков кафеля пробиваются солнечные лучи. Должно быть, снаружи палит нещадно, но эти стены, словно затемнённые линзы, спасают глаза. Воздух прочерчен полосами света, крест-накрест; одна из них находит конец в моей ладони. Тёплая. Здесь тепло.

И невозможно понять, утро сейчас или вечер. Многообещающий зенит или смотрящий в лицо закат.

Он сидит напротив. Удивляюсь, почему не рядом, но это не важно. Выглядит довольным, словно сытый кот; улыбается и смотрит из-под ресниц, но, заметив, что я не сплю, открывает глаза и проводит по тёмной от щетины щеке — его привычный задумчивый жест.

— Проснулся.

Я встряхиваю головой, отгоняя остатки сна. Лучи подсвечивают парящую в воздухе пыль, и внутри моей головы происходит то же. Словно каждая мысль покрыта налётом, а зрачки воспринимают мир через грязные стёкла очков.

Растворённый жёлтым полумрак успокаивает. Обещает: будет лучше. Там за дверью — дивный мир, где всё, о чём ты мечтаешь, давно случилось.

Карман слишком тесных брюк забит, и уголок сигаретной пачки врезается в кожу, когда я подтягиваю ноги к груди. Кончики пальцев лишь чиркают по упаковке — чёрт, какие же узкие…

Грег смеётся.

— Спасибо. — Он принимает подкуренную сигарету и затягивается так, словно не курил вечность. Дым попадает в полосу света и клубится узорами — красиво; наблюдать за этим — спокойно.

— Здорово. Мне нравится, — говорит он. — Всё это… здорово ты придумал.

Киваю. Дым скользит по губам и подбородку; мягкая поволока рассеивается неохотно, но занимает внимание и позволяет молчать. Мой взгляд не сосредоточен ни на чём конкретном, хотя на самом деле я наблюдаю за ним. В тени его волосы даже темнее, а глаза кажутся почти чёрными. Дым наслаивает новые и новые фильтры, как будто воздух застыл, загустел, обрёл неощутимую дыханием плотность.

Время — застыло.

— Такое чувство, словно… ты ещё не знаешь, но именно этот момент засядет в памяти. И именно это чувство ты будешь искать. — Такие у него мысли. Странно, даже безумно, что я понимаю.

Он выглядит грустным. Серьёзным. Мне нравится думать, что я знаю его, но не уверен, что это ощущение не эхо моего самомнения. В такие моменты он кажется гораздо старше. Злее. Холоднее, что странно сочетается с его очевидно притягательной внешностью.

— Что-то не так, Грег, — говорю я. Видит Бог, я так не хочу услышать ответ.

Убеди, что всё в порядке. Что ничего не изменилось. Убеди меня, Грег.

— Всё нормально, просто… Я просто тревожусь. Мне всё время кажется, что что-то вот-вот пойдёт… не так. — Он смотрит на тлеющую меж пальцев сигарету, словно та даст подсказку. — Я не знаю, о чём ты думаешь, что ты делаешь и, — усмехается, — что ты делаешь со мной. Я не знаю, может, мне просто нравится думать, что… Извини, — качает головой. — Я всё порчу.

— Ты не уверен во мне или в себе?

Он не отводит взгляда, но я не в силах понять, что в нём. Неопределённость? Замешательство? Обвинение?

Медлит с ответом.

— Когда-нибудь ты поймёшь, что единственное средство от сомнений — правда. И тогда, ты прав, вспомнишь эту комнату и меня.