Белые зубы

За всем этим Джошуа как-то забыл о цели ФАТУМа – победе над его отцом. Когда Маджид вернулся, Джошуа кипел от ярости, да и сама цель показалась ему туманной – всего-навсего эффектная речь для новичков, так что он, в принципе, согласился. И теперь, когда до тридцать первого оставалось три недели, Джошуа не мог связно, по-чалфенистски, себе ответить, к каким результатам все это приведет. Он даже толком не представлял, что вообще должно произойти – окончательное решение еще не сформировалось; и вместо того, чтобы слушать, к какому фундаментальному выводу придет костяк активистов ФАТУМа, рассевшихся со скрещенными ногами вокруг большой дыры в полу и жарко спорящих, Джошуа потерял нить внимания, мысленно пробираясь под футболку Джоэли, по всем впадинкам и изгибам мускулистого тела к пятнистым штанам и вниз, к…

– Джош, будь другом, напомни, о чем я говорил пару минут назад, если ты следишь.

– А?

Криспин с недовольным видом вздохнул. Джоэли свесилась со стола и поцеловала его в ухо. Мудила.

– Прочти нам то место сразу после слов Джоэли о стратегии протеста. Мы перешли к важному вопросу. Напомни нам, что несколько минут назад сказал Падди о наказании и освобождении из тюрьмы.

Джошуа глянул на свой пустой планшет и прикрыл им уже опадающую эрекцию.

– Ммм… Кажется, я не записал.

– А между тем это охеренно важный момент, Джош. Ты не должен ничего упускать. Какой тогда смысл во всех наших разговорах!

Мудила, мудила, мудила.

– Джоши очень старается, – вступилась Джоэли, снова свесившись со стола, на этот раз чтобы взъерошить африканские дреды Джошуа. – Ему, должно быть, очень нелегко. Ведь это касается его лично. – Она всегда звала его Джоши. Джоши и Джоэли. Джоэли и Джоши.

Криспин нахмурился.

– Я не раз говорил: если у Джошуа личные переживания и он не хочет принимать участие в деле, пусть…

– Я с вами, – встрял Джош, с трудом подавляя агрессию. – Я не собираюсь отсиживаться в стороне.

– Джоши у нас герой, – сказала Джоэли и озарила его ослепительной подбадривающей улыбкой. – Помяни мое слово, он будет последним, кто струсит.

Ах, Джоэли!

– Ладно, продолжаем. Постарайся за нами записывать, хорошо? Итак. Падди, будь добр, повтори, что ты сказал, пусть все послушают, потому что в твоих словах содержится суть ключевого решения, которое нам предстоит принять.

Падди дернул головой и замычал, продираясь сквозь свои записи.

– Ммм, ну, в общем… вопрос, главным образом, в том… какая у нас на самом деле цель. Если мы хотим наказать преступников и преподать урок обществу… тогда подход один: атаковать напрямую… э-э-э… рассматриваемую персону, – тут Падди с опаской покосился на Джошуа. – Но если нас интересует животное само по себе, тогда нужно развернуть антикампанию, а если не получится, то насильно освободить мышь.

– Правильно. – Криспин колебался, размышляя, не уронит ли его славу банальное спасение единственного грызуна. – Понятно, что в данном случае мышь выступает как символ, потому что у этого деятеля в лаборатории их еще тьма-тьмущая – так что мы имеем дело с более широкой картиной. Кто-то из нас должен туда ворваться…

– В общем… в общем и в целом, я думаю, нам не надо повторять ошибку того же OHNO. Они-то как раз и расценивают животное как некий символ… а ФАТУМ, мне кажется, занимается совершенно другим. Если в стеклянном ящике на шесть лет запереть человека, ты же не станешь говорить, что это символ? Не знаю, как для тебя, а для меня между мышами и людьми нет никакой разницы.

Остальные члены ФАТУМа одобрительно забормотали – подобного рода высказывания требовали традиционного одобрения.

Криспин надулся.

– Что ты, Падди, конечно, я имел в виду совсем другое. Я хотел сказать, что тут картина более широкая – выбор стоит между жизнью одного человека и жизнями многих людей. Понимаешь?

– Прошу слова! – Джоши вскинул руку в надежде поставить Криспина в тупик. Криспин вытаращил глаза.

– Да, Джоши, – проворковала Джоэли. – Говори.

– Дело в том, что другой мыши попросту нет. В смысле, мышей предостаточно, да только не таких, как эта. Это очень дорогостоящая операция. Он может себе позволить дополнительные расходы. Кроме того, в прессе его подначивают, что сдохни одна Футуристическая Мышь, он тайком заменит ее новой – так что для него теперь это дело принципа. Он мечтает доказать всему миру, что не ошибся в расчетах. Так что он подготовит мышь и поставит на нее фирменное клеймо. Норушка будет одна-единственная.

Джоэли расцвела в улыбке и кинулась массировать Джошу плечи.

– Хорошо, похоже, в этом есть здравый смысл. Итак, Падди, ты говорил о том, что вопрос заключается в следующем: сфокусироваться на Маркусе Чалфене или перед представителями мировой прессы отпустить мышь на свободу.

– Прошу слова!

– Да, Джош.

– Криспин, тут совсем иное дело. Неважно, выпустишь ты мышь или нет. Ничего уже не поправить. Ее пытка – в ее генах. Как часовая бомба. Освободи ее, она умрет в страшных мучениях где-нибудь еще.

– Прошу слова!

– Да, Падди.

– Ну в общем… Разве вы не станете помогать политзаключенному бежать из тюрьмы только потому, что он неизлечимо болен?