Бенони (пер. Ганзен)

Въ письм Бенони къ Макку сообщалось о цнахъ на треску, печень, икру и соль; сколько груза уже закуплено и сколько еще имется въ виду. Дальше говорилось, что онъ продалъ порядочно сельдей для наживки, и по хорошей цн. Въ конц же письма Бенони, какъ человкъ, собирающійся жениться, спрашивалъ насчетъ клавесина въ большой горниц и розоваго рабочаго столика въ маленькой: мы уступитъ ли Маккъ ему эти вещи и какъ дешево? На Лофотенахъ не купишь ни такой музыки, ни такого столика, кром разв простыхъ сосновыхъ, а зa такимъ Роза не станетъ шить, поэтому Маккъ оказалъ бы ему услугу… «Съ почтеніемъ Б. Гартвигсенъ со шкуны».

Маккъ написалъ въ отвтъ, что ему, конечно, жаль разстаться съ клавесиномъ и рабочимъ столикомъ, но изъ расположенія къ самому Бенони, а также потому, что его милая крестница вздыхала по этимъ вещамъ и, пожалуй, жить безъ нихъ не могла, онъ ихъ уступитъ за сходную цну…

Свенъ расположился вечеромъ въ людской, плъ псни и забавлялъ всхъ. Сначала бойкій парень устроился было на чердак надъ людской, — подъ предлогомъ, что смертельно усталъ съ дороги. На чердак оказалась постель, начинались такія пріятныя сумерки, лежать было такъ славно, тепло, что Свенъ отлично могъ бы выспаться… Но у него терпнія не хватило пролежать тамъ больше часа, и онъ опять шмыгнулъ внизъ. Въ людской уже зажгли огонь, но у самаго входа на лстницу Свенъ наткнулся на очень горячаго человка, — это былъ старшій изъ дворовыхъ работниковъ, и между ними завязалась любопытная перебранка.

— Взять да вытолкать тебя въ шею! — сказалъ работникъ.

Свенъ расхохотался и отвтилъ только:- Ну-ка!

— Я приставленъ слдить за порядками въ людской. Самъ Маккъ такъ веллъ.

— А что же я такое сдлалъ?

— Ты лазилъ на чердакъ… Какъ разъ оттуда идешь… Якобина! — крикнулъ работникъ наверхъ.

— Чего? — отозвалась сверху Брамапутра.

— Слышишь? Она тамъ.

— А мн-то какое дло! — отвтилъ Овенъ. — Я спалъ тамъ съ дороги.

— Беззаконно спалъ! Якобина замужемъ за Оле.

— А я почемъ зналъ? Я тутъ чужой; городской человкъ.

— Нтъ, я теб скажу, кто ты: живодеръ, который шляется изъ двора во дворъ, — заявилъ работникъ.

— Тебя бы плетьми угостить за твой языкъ! — отвтилъ Свенъ.

— А тебя вздуть до полусмерти! — разъярился работникъ. — Понялъ, что я сказалъ? Вздуть!

— Обзывать людей живодерами — да это уголовщина! Во всякомъ порядочномъ город на тебя бы надли за твою ругань колодки! — не оставался въ долгу Свенъ.

Брамапутра спросила сверху изъ-за чего они ссорятся. Какъ только у Свена оказался стоющій вниманія свидтель, задора въ немъ еще прибавилось, и онъ подступилъ съ кулаками къ самому носу работника:- Ежели ты сейчасъ же не уберешься, я теб нагрю уши!

Брамапутра спустилась совсмъ внизъ, — безстрашная, курчавая и любопытная. — Да вы совсмъ спятили! — сказала она.

— А ты напрасно такъ поддаешься, — предостерегающе обратился къ ней работникъ. — Смотри, Оле твой вдь только въ отлучк; небось, вернется.

Свенъ только взглянулъ, и видно было, что ему недолго перейти отъ словъ къ длу: — Что ты сказалъ? — спросилъ онъ.

— Ничего, — отвтилъ работникъ, — я не стану много разговаривать, а возьму да вышвырну тебя вонъ!

Брамапутра вмшалась въ дло, продла свою руку подъ локоть работника и оттащила его въ сторону. — Будетъ вамъ! Есть изъ-за чего! — сказала она. — Сегодня же Пасха и все такое… Пойдемъ лучше со мной!

И работникъ пошелъ съ ней въ людскую.

Свенъ остался въ сняхъ, насвистывая и раздумывая. На самомъ дл на ум у него была не Брамапутра, а Элленъ Горничная. Онъ видлъ ее нсколько разъ, шутилъ съ ней и оказывалъ разныя маленькія любезности. «Ну, да, врно, она придетъ посл», подумалъ онъ и тоже двинулся въ людскую. Вотъ тогда-то онъ и поднялъ тамъ возню, принялся пть и выкидывать разныя штуки. А Элленъ Горничная, дйствительно, пришла, немного погодя, и осталась до поздняго вечера. Да, не будь Пасха, пожалуй, сразу пустились бы въ плясъ.

Въ самый разгаръ веселья вошелъ Маккъ съ письмомъ въ рукахъ. Въ людской сразу наступила мертвая тишина, и каждый пожелалъ очутиться гд-нибудь подальше, — такое почтеніе внушалъ къ себ старый хозяинъ. Но Маккъ даже не поглядлъ по сторонамъ; ему не къ лицу было показаться передъ слугами мелочнымъ придирой.

— Вотъ, передай это письмо Гартвигсену, — сказалъ онъ только, обращаясь къ Свену.

Тотъ взялъ письмо, поклонился, какъ слдуетъ, и сказалъ, что передастъ непремнно.

Маккъ повернулся и вышелъ.

Съ минуту еще длилась тишина, а тамъ опять пошло веселье, да еще пуще прежняго, — у всхъ какъ будто отлегло на сердц. Еще бы! Самъ Маккъ былъ тутъ, — вонъ онъ гд стоялъ, а говорилъ словно одинъ изъ нихъ. Ахъ этотъ Маккъ!

Свенъ закричалъ:- Давайте споемъ: «Ой вы, сорозскія двушки красныя!» Да хорошенько подтягивайте! Не забудьте, что посл каждаго стиха, какъ только я кончу, вы вс должны подхватывать хоромъ, этакъ скороговоркой: ой вы, сорозскія двушки красныя! Такъ меня учили. Ну, я затягиваю…

— А не поплясать ли намъ кстати? — разошлась Брамапутра. Въ ней словно бсъ сидлъ.

Старшій работникъ зловще процдилъ:- Да, да, Оле твой пока на Лофотенахъ, но…