«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

1. В ней много эротических мест, нескромных, таких мест, которые обыкновенно всегда исключаются из книг, предназначенных для юношества…

Много эротического элемента находится и в отделе «Проза». См. «Выстрел» (стр. 8), «Барышня-крестьянка» (35, 37, 38), «Пиковая дама» (51, 53, «свидание в полночь в спальне барышни»), «Летопись Горюхина» (112), «Арап Петра Великого» (123), «Капитанская дочка» (159, 162), «Египетские ночи» (230, «Клеопатра и ее любовники», «Кто меж вами купит ценою жизни ночь мою») и др.

В книгах, назначенных для чтения юношеству, обыкновенно выпускаются любовные картины, на описание которых не был скуп наш поэт даже в образцовых своих произведениях, как «Капитанская дочка» и «Евгений Онегин». А в разбираемой книге нигде не выпущены нескромные сцены, о чем нельзя не пожалеть…»

Резолюция товарища министра народного просвещения Н.А. Зверева: «Согласен. 11 мая (1900 г.)».

Так выпускники городских училищ Владимира и не получили свой однотомник Пушкина! (Пройдет немногим больше пяти лет, и в самый разгар первой русской революции ученый комитет «без возражений» пропустит сытинское собрание сочинений Пушкина издания 1905 года.)

Мы начали эту главу с рассказа о «подцензурных» рассуждениях самого Пушкина, посвященных цензуре. Познакомим же читателя с еще одной выдержкой из рецензии уже знакомого нам цензора Филонова на главу «Письма» в «Пушкинской библиотеке» Павленкова:

«2. Цензура. – На стр. 32 (Пушкин) называет цензуру своею «приятельницею», «голубушкою», приписывает ей «целомудренность»; на стр. 33 признает цензуру «ужасно бестолковой», «очень глупой»; на стр. 41 «признаюсь, что я думал увидеть знаки роковых ее когтей в других местах»; стр. 55 «зарезала меня цензура»; стр. 58 «я выбросил то, что цензура выбросила бы и без меня… не уступай этой суке… отгрызайся за каждый стих»; на стр. 81 «с переменой министерства ожидаю и перемены цензуры… Бируков и Красовский (цензора) невтерпеж были глупы»; на стр. 129 «богатая мысль напечатать Наполеона, да цензура – д…»; на стр. 134:

Или зачем подлец попович
Его Красовский пропустил»

Подобные же резкие отзывы можно читать на стр. 58, 61 и др.»

Дальше – больше: «К разбираемой книжке приложено 25 портретов лиц, между ними есть изображения двух государственных преступников – Кюхельбекера и Рылеева… Нужно ли народу знать об этих людях?»

Чаша терпения цензора была переполнена – издание признано «не удовлетворительным».

Так пушкинский роман, оставленный по воле автора без окончания, лишился – по воле цензора – своего начала. Пушкинская же биография сократилась на одну главу – рассказ о предках и родителях поэта.

А Пушкин посмеялся над своими будущими цензорами и заставил их тщательно выписать свои замечания о «голубушке-цензуре».

«Часто думаля»

Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь.
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку (III, 508)

А.С. Пушкин. «Сказка о царе Салтане…»

В 1922 году в уже упоминавшемся нами сборнике «Неизданный Пушкин» был впервые опубликован загадочный прозаический отрывок. Вот его текст:

«Часто думал я об этом ужасном семейственном романе: воображал беременность молодой жены, ее ужасное положение и спокойное доверчивое ожидание мужа.

Наконец час родов наступает. Муж присутствует при муках милой преступницы. Он слышит первые крики новорожденного; в упоении восторга бросается к своему младенцу – и остается неподвижен…» (VIII, 414).

«Написано около 1833 г.», – сообщает примечание Большого академического собрания сочинений Пушкина (VIII, 1060). Б.Л. Модзалевский, составивший «Описание рукописей Пушкина, находящихся в музее А.Ф. Онегина в Париже» (именно из онегинской коллекции этот лист золотообрезной «гончаровской» бумаги попал в Пушкинский дом), определяет его как «черновик отрывка из «Арапа Петра Великого»[471].

«Если так, – рассуждает Н.В. Измайлов, первый публикатор этого фрагмента, – то он относится, конечно, к еще ненаписанному эпизоду романа – к истории первого брака Абрама Петровича Ганнибала»[472]. Однако, продолжает исследователь, «отрывок носит чисто личный, лирический оттенок размышления, а не повествования», тогда как «роман о царском арапе ведется строго эпически», что не позволяет отнести отрывок к «Арапу Петра Великого»[473].

Спустя пятнадцать лет В.Б. Шкловский писал по поводу отрывка: «Я думаю, что он относится к «Арапу Петра Великого», но весь тон отрывка показывает, что роженица эта не русская барыня. Название милая изменница «скорее подходит к полуиностранке Диопер» (первой жене А.П. Ганнибала. – А.Б.). И далее В.Б. Шкловский делает такой вывод: «Таким образом в романе Ганнибал должен был перенесть не одно несчастие, а два. Сперва его счастливым соперником оказывался сын казненного стрельца… Потом шла женитьба на иностранке-красавице – и новое разочарование»[474].