Берега и волны

Капитан, казалось, не мог надышаться воздухом из открытого окна, будто сам только вынырнул на поверхность из царства Золотой рыбки. «Однако, — думал он и улыбался, — подловили мы его на приёмчик. Ай, да, Совфрахт! Как он всё просчитал?! Не зря двадцать лет здесь качается — колдуном на дереве…»

«Человек без любви — пустыня…», — подумал представитель Совфрахта и вспомнил свою жену, впервые за много лет: «Наверно, я научился любить в ней её слабости… Мудрею. Поздно. Лучше позже, чем никогда».

«Нет места милее родного дома, — сказано в Книге, но не сказано — где твой Дом», — подумал грек Пандополис, вспомнив японку под зонтиком на африканском песке.

«Мир качается, чтобы не упасть», — вспомнил вождь и кивнул головой небу.

Слова печали и надежды Киноповесть

Стихи и тексты песен автора

Море. Город. Горы. Мост висящий над городом и заливом. Кто-то поёт под гитару:

Опять из моря я, опять из передряги!
Душа поёт! Душа — навеселе…
От браги, от бравады, от отваги,
От женщины, ответившей — налей!..
Налью и ей, она сегодня — пламя!
Налью и ей, как чудо — хороша!
Ах, женщина, как вьётся между нами
Танцующей походкою душа…
Доверюсь я предчувствию и тайне —

Волненье глаз так много говорит…
Ты для меня немножечко святая,
Но грешная, — ой, грешная! — на вид.

Глава 1. Мотя Главный и Сашок

Главный отстраняет гитару:

— Так ты что — на океанский траулер завербовался потому, что он в Японии стоит? Чтобы японские мосты увидеть?

— Конечно.

— А где ты их увидишь, Сашок? В Японии — все виртуально! Вот пилотка моя, смотри — это пилотка настоящая, морская, со мной вместе на подлодке была и пилоткой осталась. А там? По улице идёшь вечером — дерево перед тобой из темноты тысячью мелких огоньков загорается, как светлячками, и музыкой звучит… мостик над речкой поскрипывает. Представляешь, я сам слышу, как он поскрипывает, и бамбук о перила трётся?! Вода под ним — светится рыбками проплывающими, как в мультфильме на экране. А утром идёшь — ни дерева, ни мостика, ни рыбок в воде — одни стены домов и зигзаги улиц. А что из этого настоящее, что мистика электронная, а что — лазером в небе рисованное — не поймёшь. Вчера в электричку садимся, а рядом море шумит и бриз морской прямо в лицо давит, я даже рот раскрыл, чтоб глотнуть с удовольствием, а мне капитан говорит: «Не подавись вентилятором с дезодорантом!» Так и мост твой — самый длинный висячий мост в мире, говоришь? Пролёт — почти два километра, говоришь? Не верю. Нарисовали электро-разрядом мост над заливом.

— Ты, Мотя, ничему не веришь. При фамилии Главный?! Читать больше надо. А то ты только пилоткой своей и ловишь мозгу, как в сачок бабочек. Да не сердись ты, я же это по-дружески, по-морскому. Ты, говорят, моторист от бога. Но, для такой фамилии — надо ещё чем-то владеть. Ты не обижайся. Мягкий ты, даже для бабочек. — Обнимает товарища.

— Ладно, прощаю-понимаю. Все вы тут, в экипаже, моей добротой питаетесь, как пиявки.

— Так пиявки и есть, Мотя! Ты бы без нас раздобрел как тесто, а мы — пососём чуток — давление твоё нормализуем, головку твою чуть подлечим, и пилоточка твоя — на месте, так?

— Лечебный ты мой, тебе за ласковое слово — можно. За пирожок, разумеется — гони, горяченький! Но про мост висячий, в два километра, не верю.

— Это, по длине самого большого пролета считается, а так-то он почти четыре километра получится, а высота — почти триста метров, представляешь?

— Ты — видел?

— Читал.

— Мало ли, что напишут. Не поверю, пока не увижу сам.

— Мы с тобой обязательно увидим, Мотя, ты верь мне. Самый длинный пролёт в мире. Настоящий полёт, друг!

— Я турецкие мосты видел, два моста, потрясающе!

— Согласен. Красивые. Один построен в 1973 году, а другой — имени Султана Фатиха — в 1988-ом, — чеканил Сашка, как на экзамене и улыбался, довольный собой и слушателем. — Были бы деньги — мы бы съездили с тобой на стройку Акаси, здесь совсем близко, мне агент на карте показывал. — Красотища-а!

— Деньги нам только в следующем порту выплатят…

Разговор происходил на палубе судна. Вокруг прессовались звуки и менялись цвета моря и неба, теней и красок — домов, кранов, кораблей, самолётов. Гора превращалась в облако. Поток машин — по эстакаде вверх — взлетал. Падающий на город реактивный самолёт превращался в серебристый поезд… Мистика космоса, цивилизации и солнечного колеса в небе.

— Смотри, Мотя, солнце — это же колесо!

— Ну, и что? — Сашкин собеседник надвинул пилотку брови.

— Как — что? Японцы — колеса не знали!

— Опять врёшь? Япошки, хоть глаза у них узенькие, а башка варит — во-о! У них светофоры на улицах видел какие — не вертикальные, а горизонтальные…