Берегини

– Не удивлюсь, если этот трус все оставшиеся ему годы просидит, поджав хвост, при дворе какого-нибудь богатого хёвдинга! – рассмеялся Лейдольв, и прочие воины согласно закивали. Эйвинду тоже хотелось в это верить, но он понимал, что правда сейчас важнее, какой бы горькой она ни была. Поэтому он повернулся к Сакси и прямо спросил:

– Скажи, какую судьбу приготовили Олаву вещие Норны?

Сакси взял в руки воинский пояс, принадлежавший Стервятнику, и долго задумчиво смотрел в огонь. А потом ответил так:

– О прошлом рассказывать легче, потому что оно застыло как камень. Будущее же клубится словно туман и способно меняться… Одно я вижу точно: этот человек не успокоится, он переполнен ненавистью и злобой. Пройдет год, может быть, два, и он начнет собирать людей для большого похода, склонять на свою сторону лестью, подкупом, ложью… Найдется немало хёвдингов, жаждущих славы и новых земель; он расскажет им, как красив и богат остров Мьолль, и они сами захотят в этом убедиться. Однажды ты проснешься, вождь, и увидишь вдалеке корабли… а что будет потом – даже вещие Норны не знают.

Некоторое время все сидели молча, обдумывая услышанное. Наконец, молодой Халльдор сказал:

– Я слышал, что Олав успел поссориться кое с кем из соседей. Многие его не любили, а некоторые боялись. И если он будет заключать военные союзы, то почему нам не сделать то же самое? Но даже если соседи откажутся, придут по первому зову Асбьерн, Инрик…

– Инрик не придет, – хмуро отозвался Эйвинд. – Да и звать его я не стану.

Более он ничего не сказал о датчанах. И не вспоминал о них еще очень долго.

Вскоре пришла пора расставаться. Осень уже убирала с деревьев листву, солнце проглядывало все реже и реже и, как было предсказано, зарядили дожди. Начиналась пора зимних штормов, когда в море поднимались волны величиной с утес, а ветер срывал с кораблей паруса вместе с мачтами. Едва люди Асбьерна немного оправились от ран, ярл велел готовить драккары к отплытию в Рикхейм. Он спешил не только потому, что беспокоился за жену – ему еще предстояло проводить княжича Радима домой, в Радонец, и вернуться.

Йорунн и Фрейдис понимали, что теперь расстаются надолго. Уже не прибежишь поутру к любимой подружке, не поделишься новостями, не позовешь с собой в лес за травами. Холодное море и долгие дни пути пролягут между ними, привыкшими жить бок о бок, теми, кого даже невзгоды и плен не смогли разлучить. А вот жизнь в конце концов развела.

Но зато теперь рядом будут любимые мужья, чуть позже появятся дети. Хорошим хозяйкам тосковать да печалиться некогда, они обе знали это, и все равно долго стояли на берегу, обнявшись, и плакали, не считая это зазорным.

Вождь и его побратим тоже прощались невесело. Эйвинд вздохнул:

– Вряд ли я когда-нибудь привыкну к тому, что тебя, Эйдерссон, больше нет рядом.

Асбьерн положил ему руку на плечо:

– Мы с тобой так долго жили под одной крышей, на двоих делили беды и радости. Ты для меня был и старшим братом, и лучшим другом. И, сколько бы зим ни прошло, для меня ничего не изменится, брат.

Он вынул из-за пояса и протянул Эйвинду свой боевой нож с рукоятью, украшенной хъяльтландскими рунами, приносящими удачу. Конунг молча отдал ему свой, выкованный еще в Рикхейме – с бегущим по лезвию волком. С тем и расстались.

Так началась у них новая жизнь – вдали друг от друга…

…Соленый ветер гнал по небу низкие свинцовые тучи, взбивал белую пену, швыряя волны о прибрежные камни. Продувал насквозь теплый плащ, трепал полы платья и грозился выпростать волосы из-под платка. Йорунн зябко повела плечами и прикрыла слегка покрасневшие глаза. Шесть долгих лет – не шесть дней; сколько всего случилось за это время – не перескажешь… И все же теперь ей казалось, что годы лебединой стаей пролетели над ее головой, промелькнули и исчезли, как летние зарницы. В памяти всплывало то одно, то другое: пережитое – и знакомое только по рассказам, недавнее, но припоминаемое смутно – и далекое, но запомнившееся навсегда…

…как одним холодным и дождливым осенним вечером она подошла к мужу, который не улыбался с той памятной ночи, когда Сакси открыл ему правду о Стервятнике, взяла его за руку и, смущаясь, шепнула на ухо несколько слов. Эйвинд медленно поднял голову и посмотрел на нее… она до конца своих дней будет помнить этот взгляд, полный нежности и надежды.

– И когда же? – тихо спросил он. Йорунн стала загибать пальцы, считая месяцы.

– В начале будущего лета, – наконец, сказала она. И, чуть погодя, добавила: – Может, как раз в тот самый день, когда мы с тобой повстречались на острове Хьяр… помнишь?

Эйвинд улыбнулся, глаза его потеплели. Суровая складка между бровями разгладилась, и Йорунн сердцем почувствовала, что это надолго. Муж обнял ее за плечи, прижал к себе, легко коснулся губами выбившейся у виска прядки:

– Помню.